История одного лагеря (Вятлаг) - [11]
"… 1. В ночь с 20 на 21 мая на 1 лагпункте группа заключенных бандитов, пользуясь наличием в зоне производственного инвентаря, инструментов и железных прутьев в механических мастерских, вооружившись топорами, ломами, лопатами и разными инструментами, сделала налет на контору, терроризируя остальное лагнаселение. Остальные заключенные в целях самозащиты также вооружились разными предметами, лагадминистрация и военизированная охрана вместо принятия решительных мер, растерялась. Только по прибытию курсантов ВОХР беспорядки были ликвидированы.
2. Дисциплина среди заключенных отсутствует: бандитские налеты, хулиганство, воровство, картежная игра, половое сожительство имеют место на всех лагерных пунктах. На подкомандировке 6 л/п был убит комендант, на 9 л/п убит лесоруб, работающий стахановскими методами труда. На 7 л/п заключенный Тонян с другими заключенными в апреле и мае 3 раза совершал вооруженные ограбления. Заключенные Семидов и Новиков нанесли ножевые ранения и ограбили заключенного Валжева; заключенные Багин, Шитов, Рожков, Савинов совершили попытку группового изнасилования в бараке заключенной Прасенюк и избили ее. На 1 л/п был нанесен удар котелком по голове командиру дивизиона тов.Коломийцеву.
Однако администрация л/п и судебно-следственные органы не принимают решительных мер к бандитам, нарушающим лагерный режим.
3… Производственные инструменты продолжают храниться в зонах. Обысков подвод и заключенных, проходящих через вахту, не производится, что дает возможность проносить в зону запрещенные предметы, а заключенным, пытающимся совершить побег, проносить с собой одежду и продукты питания и даже холодное оружие (кинжалы, ножи).
4. В подразделениях ВОХР не организована надлежащая охрана заключенных. На 7 л/п ворота в зону не запирались. На 3 л/п были случаи, когда один стрелок конвоировал по 300 человек. Многие начальники лагпунктов зачастую расконвоируют заключенных без учета совершенных ими преступлений, производственной необходимости и склонности к побегу.
5. Вольнонаемные работники нарушают лагерный режим, используют заключенных в личных целях: мытье полов, стирка белья и т.п., предоставляют заключенным продукты, заимствуют деньги у заключенных и даже сожительствуют с заключенными, избивают заключенных…"
Ничего не скажешь – картина действительно ужасная. Есть, однако, во всей этой политотделовской "филиппике" и хорошо скрытая, но тем не менее – вполне ощутимая примесь фарисейства: ведь ни для кого в вятлаговском (как, впрочем, и гулаговском) руководстве не являлось секретом, что администрация лагпунктов использовала (в силу основополагающих принципов существования всей советской лагерной системы) уголовников как "социально близких" режиму людей именно в качестве орудия принуждения и надзора по отношению к остальной массе заключенных, и прежде всего – в роли надсмотрщиков за выполнением ими производственных заданий. За это и приходилось расплачиваться утратой контроля над зоной со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Подлинным бичом лагеря можно назвать хищения: при знакомстве с архивными документами создается впечатление, что тащили все и все, что могли. Фиксировалось, надо полагать, лишь немногое: при вопиющей бесхозяйственности и слабо налаженном учете немалые "концы" благополучно прятались "в воду". Но (даже по официальным данным) Вятлаг только за 1939 год потерял от хищений товаро-материальных ценностей на сумму 700.000 рублей. Общесоветский безалаберный и сверхзатратный механизм хозяйствования проявлялся в лагерных условиях во всей своей "стерильной чистоте". Заместитель начальника Вятлага по режиму Борисов на партсобрании 5 мая 1940 года отмечал: "…Качество работ везде неудовлетворительное. Перерасход по строительству очень большой. Имеет место большое очковтирательство, а коммунисты молчат. На Дымном болоте заготовили 150 тонн сена, вывезли 50 тонн – остальное погибло. С продовольствием у нас очень плохо, а у нас сгноено 4.080 тонн картошки…"
Вятлаг не представлял собой исключения в системе ГУЛАГа: примерно такая же ситуация наблюдалась и в других ИТЛ и она становилась, на взгляд из Москвы, все более нетерпимой (не из-за внезапного "приступа гуманизма" по отношению к "контингенту", а по соображениям все тех же "интересов основного производства"). Так или иначе, но в 1940 году руководство НКВД предпринимает очередную попытку "стабилизировать положение в лесных лагерях Севера". И (в определенной мере) это удается. Как "новый метод управления" широко используются личные детально прочерченные руководящие наркомовские директивы начальникам лагерей.
В качестве примера – выдержка из телеграммы ГУЛАГа, поступившей в Управление Вятского ИТЛ 3 марта 1940 года (Документ N 4):
– "… В целях безусловного выполнения плана первого квартала по лесным работам Нарком товарищ Берия приказал под Вашу личную ответственность обеспечить: первое – ежедневный вывод на основные лесные работы людей – 81 процент, лошадей – 80 процентов, автотракторного парка – 70 процентов; втрое – к первому марта довести ежедневное выполнение в тысячах кубометров заготовки – 6; вывозки – 6…"
Книга, основанная на воспоминаниях о жизни, быте, нравах, обычаях, верованиях русского крестьянства, представляет собой попытку нравственно-философского осмысления последствий одного из самых драматичных социальных сдвигов XX века, который принято называть раскрестьяниванием России. Это первая книга по устной истории в России.
Книга доктора исторических наук, профессора Виктора Бердинских целиком основана на дневниках за 1909 – 1924 годы Нины А – овой, вятской гимназистки, затем петроградской курсистки, затем поэтессы и скромной сотрудницы областной библиотеки. Ее цельная душа наполнена искусством, круг ее интересов – стихи, живопись, музыка. Дневники показывают невероятное богатство сложившейся к 1917 году русской жизни со всеми ее мироощущениями, восприятиями, образом мыслей, отточенной культурой чувств. На их страницах, сохранивших многие детали быта первой четверти XX века, гибким и страстным языком описаны события трагической эпохи.
Книга доктора исторических наук, профессора Виктора Бердинских, созданная в редком жанре «устной истории», посвящена повседневной жизни русской деревни в первой половине XX века. В ней содержатся сведения о быте, нравах, устройстве семьи, народных праздниках, сохранившихся или возникших после Октябрьской революции. Автор более двадцати пяти лет записывал рассказы крестьян и, таким образом, собрал уникальный материал, зафиксировав взгляд на деревенскую жизнь самих носителей уходящей в небытие русской крестьянской культуры.
Книга доктора исторических наук, профессора Виктора Бердинских, созданная в редком жанре «устной истории», посвящена повседневной жизни русской деревни в XX веке. В ней содержатся уникальные сведения о быте, нравах, устройстве семьи, народных праздниках, сохранившихся или возникших после Октябрьской революции. Автор более двадцати пяти лет записывал рассказы крестьян и, таким образом, собрал уникальный материал, зафиксировав взгляд на деревенскую жизнь самих носителей уходящей в небытие русской крестьянской культуры.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) — видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче — исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) – видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче – исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
1968 год ознаменовался необычайным размахом протестов по всему западному миру. По охвату, накалу и последствиям все происходившее тогда можно уподобить мировой революции. Миллионные забастовки французских рабочих, радикализация университетской молодежи, протесты против войны во Вьетнаме, борьба за права меньшинств и социальную справедливость — эхо «долгого 68-го» продолжает резонировать с современностью даже пятьдесят лет спустя. Ричард Вайнен, историк и профессор Королевского колледжа в Лондоне, видит в этих событиях не обособленную веху, но целый исторический период, продлившийся с середины 1960-х до конца 1970-х годов.
В работе впервые в отечественной и зарубежной историографии проведена комплексная реконструкция режима военного плена, применяемого в России к подданным Оттоманской империи в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. На обширном материале, извлеченном из фондов 23 архивохранилищ бывшего СССР и около 400 источников, опубликованных в разное время в России, Беларуси, Болгарии, Великобритании, Германии, Румынии, США и Турции, воссозданы порядок и правила управления контингентом названных лиц, начиная с момента их пленения и заканчивая репатриацией или натурализацией. Книга адресована как специалистам-историкам, так и всем тем, кто интересуется событиями Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., вопросами военного плена и интернирования, а также прошлым российско-турецких отношений.