История одного фамильяра - [3]

Это, наверное, странно смотрелось. Маленькая, хрупкая девушка, полтора метра ростом, похожая на подростка. И, с покорным злодейке-судьбе видом, шагающий за ней рослый парень. Лавируя между адептами, я дошла до конца коридора и утянула его в тихое, сумрачное пространство, царящее под лестницей.

— Ну? — посмотрела я на него взглядом оголодавшей кикиморы.

— Слушай, ну прости, — повинился одногруппник, заламывая руки. — Я не хотел, чес слово!

— И про три потока сознания ты тоже чисто случайно умолчал? — прищурилась я.

— Ну… Это…

— Придурок ты, Зиг! — опалила я парня злобным взглядом, нервно вышагивая по полу. — Друг блин, называется! У-у-у, придушила бы!

— Не, не получится, — широко улыбнулся он, явив миру белоснежные зубы. Зигар при всём желании не мог долго оставаться серьёзным. — Ты теперь мой фамильяр и не можешь мне навредить.

— Хм, я-то не могу, — прищурилась я.

Внезапно, парень вскрикнул и подпрыгнул ввысь, хватаясь за пятую точку. По коридору разнёсся запах палёной кожи. Позади Зига с весьма шкодливым видом сидела, прижав передние лапки к груди, огнекрыса.

— Ути, моя лапочка. Иди сюда, моя хорошая, — засюсюкала я. Радостная зверушка в несколько прыжков оказалась возле меня, взметнулась по руке и с гордым видом обосновалась на плече. — Буду звать тебя Ларой, — почесала я за ушком свою новую подружку.

— Она прожгла мне дырку в штанах! — возмущенно возопил Зиг под хохот столпившихся вокруг адептов, давно уже прислушивающихся к нашему разговору.

— О да, понимаю. Повреждена самая важная часть твоего организма, — сокрушенно покачала я головой. — Чем же ты теперь думать будешь?

Общая шумиха и оживлённость помешали закончить важный разговор. Гордо вздёрнув нос, я удалилась в аудиторию, провожаемая задорными репликами и бодрящими похлопываниями по плечам.

Оказавшись за задней партой, ощущая, как из сознания начинает потихоньку выветриваться накопленный за день адреналин, я положила голову на руки и уставилась печальным взглядом на полненького преподавателя конструктивной анатомии. Мозг стал заполняться туманом. Я не спала всю ночь, переживая перед первым призывом фамильяра. Накопленная усталость напитала веки свинцом.

Тоска. Глухая, поглощающая мир, выворачивающая душу. Заставляющая сжиматься сердце от невыносимой боли.

Печаль. Резкая, словно росчерк острого кинжала на коже. Заставляющая померкнуть ночь. Поглощая, убирая яркие краски.

Бессилие. Глухое, безнадёжное. Когда желание сделать хоть что-то громыхает в душе, достигнув точки крещендо. А понимание, что тебе этого сделать не дано, наполняет душу ощущением падения с невероятной высоты. Обволакивает тело ледяными потоками.

Обида. На тех, кто оставил. На тех, кто сделал больно. На самого себя.

Осталось только время, как главный целитель и наставник. Как единственная в этом несправедливом мире вещь, способная дать силы на борьбу.

Внезапный шум привлекает внимание. Пьяные, рваные мысли просачиваются сквозь решето реальности. Что это?

Порыв ветра из открытого окна приподнимает лёгкие, почти иллюзорные занавески. Полная луна наполняет комнату призрачным, серебристым светом. Внезапно, в оконном проёме показывается шкодливая мордашка. Всегда немного встрёпанные, курчавые волосы цвета ночи. Озорные глаза, что излучают тепло и жизненную силу.

Она перетекла на пол, так мягко, так плавно, так грациозно, словно кошка. Названная сестрёнка не похожа на саму себя. Брови неосознанно ползут ввысь. В душе растекается приятное тепло. Но в этот раз в эмоциях также сквозит чувство острого восхищения. Любуюсь ею. Её хрупким силуэтом. Сознание поглощает, собирает, закрепляет в памяти её образ. Тело каменеет, желая удержать мгновенье. Боясь спугнуть время. Страшась, что миг растает, как призрачная дымка. Словно виденье, словно сон.

— Совсем охамел, — сварливо ворчит девушка. — Какого чёрта ты не признавался, что у тебя завтра днюха?

Удивление усилилось. Тоска растаяла в этой странной ночи. Душе стало легко и свободно. И тепло. Потрясающе, невероятно тепло. Так же, как было когда-то давно. Так же, как давно уже не было.

Тишина ночи раскрасилась новыми звуками. Послышалось кряхтение, испуганное, чуть писклявое, бормотание.

— Кир, ну долго ты там? — посмотрела она вниз. Послышался испуганный возглас, что сменился странным скрежетом, треском и удаляющимся криком. — Оу, — прикрыла ладошкой рот девушка. — Похоже, твоей братии прибыло, хромоножка.

— А-а-а-а! — ознаменовал окончание лекции надрывный женский крик, которому позавидовала бы самая голосистая из жертв садиста маньяка. Своеобразная мстя не сдавшего экзамен адепта менталиста. Зря преподаватели его недооценивали — паренёк оказался весьма талантливым. Особенно на пакости. Уж если самые сильные маги нескольких последних столетий так и не смогли снять это шальное заклятье.

Привычный звук заставил вздрогнуть, вываливаясь из странного сна. Он оставил после себя странное послевкусие и острое недоумение. Этого не может быть! Что за бред?

Я скосила взгляд на Зига, что, скалясь на все тридцать два зуба, разговаривал со старостой. Не, это точно бред какой-то. Я ведь этого весельчака ни разу грустным не выдела!