История одного эльфа - [21]

— Вообще-то она права, — помолчав, сказал я. — Перед боем надо отдохнуть.

И, подавая пример, снял плащ, собираясь расстелить его на земле.

— Ты что? — тут же ощетинился Найлор. — Подлизываешься к ней?

— Она права. И к тому же она десятник, кто бы что ни говорил!

— Скажи уж, что ты в нее влюблен, — фыркнул Найлор. Я промолчал, не желая давать приятелям пищу для размышлений. Сказать честно, Шаллорель мне действительно нравилась, но не настолько, чтобы влюбиться всерьез. Для меня она была в первую очередь подругой. Я чувствовал — где-то есть та единственная, которой я отдам свое сердце. Она ждет меня. Просто я пока еще ее не встретил.

…И не встречу никогда, если завтра у меня будут чугунная голова и ватные ноги.

На мое счастье, только Найлор относился к Шаллорель без должного почтения. Остальные сослуживцы уважали девушку, не прошло и минуты после того, как она отошла от костра, — огонь был затоптан, а мы устраивались на ночлег.

Нас подняли до рассвета. Двигаться пришлось медленно и осторожно, сдерживая коней, выслав вперед дозоры. Как объяснила разбудившая нас десятница, разведчики обнаружили стан темноволосых на противоположном склоне горы, за долиной. Теперь многое зависело от того, сумеем ли мы подобраться к ним незамеченными.

— Их там целая орда, — шепотом сказала девушка. Ее глаза сверкали в ночной мгле, она трепетала от предвкушения битвы. — Говорят также, что там может быть сам Верховный Паладайн! Если это так, то… О-о! Это значит, конец войне!

— А тебе бы хотелось, чтобы она длилась вечно? — подначил ее один из рыцарей.

— Я женщина, — с достоинством ответила Шаллорель, — и не должна желать войны, потому что на поле боя гибнет слишком много народа. Эта война разорила Мраморный Остров. От него не осталось ничего!

Она была права. Армия темноволосых вдоль и поперек прошлась по Мраморному и практически его уничтожила. Девять из десяти обитателей были убиты. Спаслись лишь те, кто волей случая оказались в то страшное время на соседних Островах и у кого хватило ума не возвращаться, чтобы узнать, что стало с родными и близкими. На Мраморном не осталось ни одного неразрушенного здания, ни одного невырубленного сада. Многие колодцы были отравлены — в них орки сбрасывали трупы. Мраморный Остров перестал существовать. Сейчас сражения переместились в горы к северу от него, какое-то время все наши легионы гонялись за армией орков, чтобы не дать ей обрушиться на соседние Обсидиановый и Серебряный Острова. Несколько раз нам казалось, что конец войне вот-вот настанет, но Паладайн каким-то образом всякий раз ухитрялся ускользать от наших легионов.

Мы шли долго и такими запутанными тропами, что лагерь темноволосых, раскинувшийся в низине, появившись перед глазами, стал для нас полной неожиданностью. Шаллорель ненадолго исчезла, а вернулась с сияющими глазами.

— Мы атакуем в лоб, — прошептала она. — Левый фланг берут Серебряные Стрелы, справа идут Обсидиановые Клинки, а Янтарные Бусы рассыплются воон там по склону, чтобы не дать темноволосым удрать. Мы должны окружить их и уничтожить. Будьте готовы. Как только в небо взовьется феникс…

Привстав на стременах, я во все глаза смотрел вперед. Мы остановились чуть выше на склоне, так что хорошо видели орочий лагерь. Он казался просто беспорядочным нагромождением шатров. Не то что наши лагеря, всегда огороженные, с особым местом, отведенным для каждой сотни. Потомки рабов! Что с них взять?

— Что это там? — Шаллорель поднялась на стременах. — О нет! Покровители, только не это!

На противоположном склоне, там, где должны были находиться Янтарные Бусы, замелькали огни. Словно в ответ, в орочьем лагере послышался звук рога, и вслед за этим быстро пробудившийся вражий стан пришел в движение.

— О нет! Только не это! — Шаллорель едва не плакала. — Где же наш феникс? Куда смотрели Видящие Янтарных Бус?

Что-то в продуманном плане пошло не так, но, прежде чем орки окончательно проснулись и успели построиться для обороны, в небо все-таки взлетели фениксы, да не один, а целых три. Птицы взмыли в ночное небо с трех сторон, озарив магическим светом склоны и дно долины. На несколько долгих секунд стало видно как днем.

— Вперед! — закричали сотники. — Резцы, в бой!

Нам, Коренным, пришлось задержаться — в соответствии с порядком, нужно было ждать, пока на суетящихся внизу орков лавиной сойдут сначала конные лучники, осыпая врагов градом стрел, выпустят по три-четыре на скаку — на большее у них просто не хватит времени, — рассыпятся в стороны, давая дорогу Клыкам. Те ощетинятся копьями, ринутся за ними, как на конном ристалище, пронзая орков и погибая и вновь напарываясь на строй орочьей пехоты. Все-таки они пробивали бреши в обороне врага, и туда устремлялись мы, Коренные, конные мечники, рубящие орков с седел.

— Вперед! В бой! — закричали вокруг меня. — В бой! Ощетинившись мечами, наш строй ринулся вниз по склону.

Фениксы погасли, но рассветное небо озарилось, освещая нам путь.

Мы ворвались в лагерь врага, рубя всех без разбора. Управляя конем с помощью коленей, я рубил направо и налево, еле успевая ловить и принимать на щит ответные удары. Ворвавшись в лагерь, по которому метались орки, наш строй рассыпался, каждый был сам за себя, я потерял своих, но продолжал сражаться. Рядом рубились такие же одиночки. Нас было много — достаточно много для того, чтобы говорить о грядущей победе.