История одного безумия - [2]

— И куда мы нисходим?..

— Только не в преисподнюю…

— Вы думаете, ад не существует?..

— После своей крестной смерти Христос сошел во тьму ада один, а вышел со многими погребенными, ожидавшими там его пришествия…

— Говорят, Кириллов описал свое сошествие в ад в мужской версии замогильных записках… он был там три дня и три ночи… просвещал тьму… и тьма отпустила его… она стала небом… а Кириллов вернулся в замок писать плачи… я уже говорил, в городе он был известен своими литературными трудами, вызывающими восхищение и зависть у многих…

— Говорят, у его замогильных записок была еще женская версия…

— Ну да, в женской версии он пророчествовал… и не столько проповедями, сколько своими скорбными плачами… что?.. да, он пел и страдал… страдание проповедует лучше всяких слов… вспомните его плач о нашествии грязи?..

— Ад есть… и он все еще жаждет… помню, я спал и проснулся в жуткой тишине… трепет охватил меня… казалось, в городе не осталось ни живых, ни мертвых…

— Я написал пьесу на этот сюжет… в финале пьесы смерть вышла из преисподней вслед за воскресшими мертвецами… роль смерти играла Ада… свет на сцене погас и занавес опустился, но еще долго был слышен ее скорбный плач… на площади Аду ждала толпа почитателей… Ада пела все тише и тише, привыкала к наступающему молчанию… она была в отчаянии, не могла выйти из роли, бормотала, внутренности мои болят, я страдаю, ограбили меня… и в рай дорога мне закрыта… я пытался успокоить ее, мол, приди в себя, опомнись, чего ты испугалась?.. смерти?.. от страха безумной сделалась?.. удержи слова… утри слезы и радуйся… помню, она вытерла слезы, и голос ее приобрел приподнятость, торжественность…

— И оборвался…

— Ну да… голос ее оборвался… как будто кто-то схватил ее за горло…

— Помню, я расплакалась…

— Я тоже…

— Все пели и плакали…

— Бог в нас пел… не могли мы замыслить и петь то, что пели…

— Наверное, и теперь она где-то поет и плачет…

— Тайна воскресения сокрыта от смертных, но будет явлена им в последний день, когда они ощутят благоухание вечности, и надежды их исполнятся…

— Ну да… и все тайное вдруг станет явным…

— Кто вы, портной или философ?..

— В этой пьесе я не философствовал о боге, я воспевал бога…

— Вы украли эту пьесу…

— У кого?..

— У меня… меня следует изучать, а не обкрадывать… вы заимствовали и название, и интригу…

— Все что-то у кого-то заимствуют…

— А что, пьеса так ужасна?..

— Нет, она нравится зрителям… она возбуждает страх и сострадание… конечно, ее герой чудовище, какое когда-либо появлялось на сцене… земля его вряд ли могла бы носить…

— И какое может быть сострадание к чудовищу?..

— Меня тревожит мысль, что в человеке уже заложена зло… изначально… способность к убийству и ко всякой испорченности… ведь убивал он не случайно или нечаянно…

— Это в нас лишнее… это не от бога…

— А от кого?..

— От ада…

— Нет никакого ада…

— Если нет ада, то нет и рая… ад это наказание, а рай — награда…

— И что вы вынесли из театра от этой пьесы?..

— Страх и сострадание… страдание возбуждает сострадание… и страх, который мы воображаем…

— Вам нужно пошире раскрыть глаза…

— Вы думаете, это исправит мое воображение?..

— Нужно исправлять не воображение, а причину страха…

— Наш страх должен очищаться состраданием, которое вызывается игрой артистов на сцене…

— Ну да, всяким словесными поворотами и изворотами, чтобы оправдать пьесу или ее автора… впрочем, автор вовсе не нуждается в оправдании… а его герой в сострадания…

— Однако зло существует, и это что-нибудь да значит…

— Ничего это не значит…

— Ваш герой чудовище, но умер мужественно, защищаясь…

— Что он защищал, торжество зла…

— Однако я испытывал к нему сострадание, хотя и не хотел бы его испытывать…

— А к моему состраданию примешивалось какое-то странное и неприятное чувство, ропот на провидение и создателя, ведущий за собой тупое отчаяние…

— В чем вина героя пьесы?.. и в чем вина его жертв?.. что это, слепая судьба?.. откуда эта жестокость и жертвенность?..

— Мы найдем основание этой жестокости и жертвенности в вечной связи всех вещей, созданных создателем…

— Я думаю, все закончится к лучшему в этом мире, как и в том… не надо умышленно вызывать в нас ужас… поступки этого чудовища ужасны, но совершались они на сцене и с известной целью… у пьесы есть план действий и за сценой… будет ли он исполнен?… мне и хотелось бы, чтобы автор достиг своей цели, и не хотелось бы этого… ведь могут пострадать невинные люди…

— Не люди, а персонажи… зачем нам все это видеть?.. зачем нужно было строить театр, нанимать актеров?.. публика в театре одна и та же и довольствуется тем, что есть, что дают… народ равнодушен и холоден к театру, театр его не возбуждает и не воодушевляет… народ идет в театр из любопытства или от скуки…

— Ну да… надо же куда-то ходить, на других посмотреть, себя показать…

— Если есть, что показывать…

— Опять вы…

— Театр лишился возвышенных пьес, патетических, трогательных… нечем завлечь зрителя, ввести его в обман, чтобы он трепетал, чувствовал сострадание и ужас от того, что совершается перед ним…

— А что вы думаете об этой пьесе?..

— Пьеса мне понравилась, правда нить действия несколько запутана, однако диалоги изящны и благопристойность вполне соблюдена… что касается актеров, они правдивы, но не всегда… сюжет выбран удачно и интересен, создается впечатление, что все происходит как бы само собой…