История об офортах - [9]

Ты, «писхатель», не падай духом, не расстраивайся. Будем тянуть время, сколько получится. Пока суть да дело, встречусь с представителем Спицына, погляжу на этого любезного телефонного говоруна, покопаемся в его биографии, потом обратимся к дружеским советам моих однокашников – следователей, судей и прокуроров. Глядишь, наши горизонты знаний расширятся. А? Вигдор, знаешь, мне даже как-то веселее жить стало. А то рутина твоей компании меня совсем доконала. Я все-таки бывший прокурор.

– Селина, я хочу сделать чистосердечное признание. Когда ты пришла устраиваться на работу, я представил тебя в роли следователя. Да-да, не прокурора, а следователя. И мне подумалось тогда, что от одной твоей энергетики преступники должны были колоться как орехи. Но это еще не все. Я представил тебя с клещами в руках, увидя которые, преступники в ужасе разбегаются. И мне подумалось, что преступности придет конец.

– Вигдор, забудем о предметах средневековой роскоши, у нас и без них было чем бороться с нарушителями спокойствия граждан Лесовска.

Селина, словно кошка, вся выгнувшись, «заскользила» по столу, вероятно, имитируя охоту за мышкой.

– Слезь немедленно. Вот кто-нибудь зайдет сейчас, и вся контора решит, что у нас с тобой что-то было.

– Вигдор, не смеши меня и окружающую среду. У нас по определению быть ничего не может, кроме зарплаты и специального гонорара за это частное расследование. – Селина басовито захохотала. – Потянешь мой гонорар?

– Разберемся. Судя по твой развязной манере говорить с начальством, у тебя уже есть козырный ход. Это же твой фирменный стиль, козыри в любой игре.

– Увы и ах, пока что нам обьявили шах. Пока. Кстати, заметь, они требуют компенсации и от тебя, и от конторы. Понимают, что с тебя, «писхателя», много не получишь, а вот с конторы можно слупить поболе. Делят иски! О чем это говорит?

– Понятия не имею!

– Это свидетельствует об опыте спицынского представителя. Вероятно, в таких делах он не новичок. Итак, что у нас уже есть. Я была в суде и получила кой-какие бумажки.

Слушай теперь внимательно. Заявитель пишет, что ты, опубликовав его офорты без письменного согласия, нарушил авторские права. Это раз. А он, бедный художник, до этого подписал договор с неким гражданином Икифоровым и отдал ему эти офорты для использования по собственному усмотрению. И тот заплатил ему аж сто тысяч евро. И в том же договоре будто бы указано, что в случае публикации офортов без согласия Икифорова Спицын обязан уплатить ему неустойку в те самые искомые 100 000 евриков. Вот кружочек и замкнулся. Ты своей книгой нанес «непоправимый» урон гражданину Икифорову, и он теперь требует с художника Спицына компенсацию в звонкой монете.

Ты понял, писхатель.

– Понял… Мы что, все уже проиграли?

– Нет. Нам пока только обьявили шах. Будем тянуть время, искать нестыковки и подлоги. Чует мое прокурорское прошлое, нас ждут забавные открытия.

Ну, скажи мне, знаток человеческих душ, какой нормальный человек во время нестабильной экономики купит у Спицына офортов на такие бешеные деньги? Этот Икифоров, он что, наследник арабского султана? Или он известный коллекционер? Ты слышал такую фамилию? Так что ничего пока не проиграно. Будем дознаваться, кто этот покупатель, сверять его подписи на договорах с оригиналами, запрашивать налоговую, а заплатил ли наш Спыцин налог с полученных денег. Ну и, наконец, писхатель, мы же не встречались с представителем потерпевшей стороны. Посмотрим на этого веселого паренька! Ты понимаешь, уж больно мне его фамилия знакомой показалась. Майков, Майков. Где-то я ее слышала.

И вот еще что. Завтра начинаем погружаться в мир искусства. Идем в художественный музей. Будем выяснять, сколько реально могли стоить эти офорты, каков их статус и чем они ценны для народа. Мне порекомендовали и я уже договорилась о встрече с лучшим искусствоведом здешнего музея, некой Марианной Синицей. Она покажет истинные шедевры современной живописи и графики. Я узнала по большому секрету, запасники в подвалах ломятся от признанных и непризнанных гениев – некуда выставлять – все залы забиты голландцами и флорентийцами. Во как! Наш музей покруче многих европейских будет!

Вигдор посмотрел на Селину с явным удивлением.

– Ты не знала, а откуда тебе знать! Книжки читать надо, альбомы на ночь пролистывать. Успокаивает, знаешь. Нет худа без добра. Благодаря мошенникам границы твоего мира раздвигаются. Наконец-то у тебя в производстве практическое дельце. А то так и стряпала бы договора подряда под копирку!

Теперь уже Силина ошалело поглядела на Вигдора.

– И это говорит человек без пяти минут банкрот, «стыривший» у бедного художника его лучшие работы. Может быть, он убил на них целую вечность!

Расхохотались они одновременно. Оба поняли, что предстоит длинная и сложная работа и никто не даст ответа, смогут ли они доказать всю абсурдность обвинения.

Глава пятая. Простой аферист Майков

За 30 дней до судебного процесса

Майков был мошенником по призванию. Он даже не очень скрывал это. Все, кто профессионально работал на следствие и суд, отлично знали его как прохиндея, который имел особенность выходить чистым из любой переделки. В определенном смысле он стал достопримечательностью в этих кругах, образом нарицательным: всякий раз, когда очередное его дельце доходило до приговора, что-то в последний момент не срабатывало и Майков оказывался «вне срока». Правда, однажды он чуть было не загремел по-крупному после неудавшегося рейдерского захвата. На кону стояла мехбаза. Казалось бы, все продумали до мелочей: как по маслу с помощью милиции проникли на территорию, захватили сейф с печатями и уставными документами, объявили себя владельцами и уже были готовы продавать украденную собственность, но в итоге выстроенный домик рухнул: то ли замахнулись на слишком лакомый кусок, предназначенный другим, то ли реально восторжествовала справедливость. Их повязали на третий день захвата. У обвинения все срослось, а защита, исчерпав свои козыри, уперлась в стену, но и тогда Майков отделался условным сроком. А ведь шлейф этого маскарада был устлан инфарктами, сломанными карьерами, потерей всего, что люди заработали за годы теперь уже капиталистического труда.