История о сене и собаке - [4]

— Аня, скажи, что мне некогда, пусть напишет и отдаст инженеру…

«Впрочем, — вдруг подумала я. — Наверное, стоит поговорить с этим типом лично и прочитать, что он там понаписал, чтобы держать руку на пульсе, кто его знает, что раздуют из этого случая. Тем более, Гладилин спит и видит, как мы обанкротились и пошли по миру. Нет, успокаиваться нельзя, и я не буду Дарья Цветова, не разведав, кто там виноват».

— Подожди, Аня… пусть он заходит, у меня есть минут десять… — сказала я вслед уходящей секретарше.

— Здравствуйте, — мрачно сообщил герой дня, войдя в кабинет и остановившись у двери.

Был он высок и небрежно одет, сразу видно, безнадежный работяга.

— Проходите, присаживайтесь. Вы принесли объяснительную? Давайте ее сюда.

Он прошел и уже собрался садиться на один из стульев, окружавших длинный стол для заседаний, как вдруг замер и совершенно беззастенчиво уставился на меня.

— Что случилось? — спросила я, когда прошла чуть ли не минута.

— Нет, так, ничего, — ответил он, с шумом вытянул стул и сел, прекратив созерцать меня и переключившись на осмотр интерьера кабинета.

— Давайте вашу объяснительную, я ознакомлюсь, — сказала я.

— Знаете ли, я ее еще не написал…

— Как это не написали? И зачем же вы тогда сюда явились?

— Так это же вы распорядились, чтобы я срочно в офис ехал …

— Я? Когда?

— Ну… с утра Семенычу позвонили, он меня силой вытолкал с работы, я вот так, как есть, и приехал.

Я взглянула на него. Потертая кожаная куртка, под ней — видавший виды свитер. Прядки темных волос падают на лицо, которое вдруг показалось мне знакомым. Ну конечно, оно мне знакомо, я же видела его вчера. Что за глупое удивление? И с чего это я решила разыгрывать демократичного руководителя перед каким-то там чернорабочим? Испугалась СМИ? Что за чушь?

— Значит так! Берите у секретаря бумагу и пишите! — рыкнула я, разозлившись и отбросив прочь план взять под контроль данный случай. Пусть Рита этим и занимается! — Идите, напишите, и принесете… хотя, нет, оставьте у секретаря… Идите…

Мне показалось, что он хмыкнул, когда поднимался со стула.

— Ну что ж, до свидания, — сказал он, направляясь к двери.

Я посмотрела ему вслед, он слегка прихрамывал, но при этом походка у него была довольно легкая… Не повредил ли он ногу вчера, когда вытаскивал из бетона узбека?

Через полчаса, зарывшись в дела, я совершенно позабыла о хромом рабочем и его объяснительной. Ближе к обеду позвонил Федор и предложил сходить вместе перекусить в нашу любимую харчевню. Я вышла в приемную и в ожидании сообщения, что он подъехал, машинально перебирала бумаги, лежащие на столе секретарши.

«Объяснительная, — прочитала я на листе, исписанном размашистым почерком. –

Я, Лудовин Роман Петрович, 15 сентября сего года занимался обычным делом, то есть нес носилки с бетоном вместе с Урузбековым Алимом, который при переходе через небрежно сколоченные мостки, споткнулся и упал вниз, в котлован. Я спустился и помог ему выбраться из жидкого бетона. Удостоверяю, что Урузбеков был трезв, потому что он вообще не пьет.

Но что удивительно в тот же день 15 сентября я оказал помощь еще одному человеку, утром в метро вовремя перехватил женщину, которая чуть не выпала из вагона на перрон. Эта женщина затем неплохо отшила меня. Ну вот, отклонился от сути. Вышло плохо, видно сразу, работал по приказу.

16 сентября 2008 г.

Лудовин Р.П. рабочий 2-го разряда».

— Аня! Аня! — заорала я, потрясая листом. — Что это такое?!

Перепуганная секретарша вскочила, грохнув пальцами по клавиатуре.

— Что случилось, Дарья Васильевна?

— Звони на Восточную, и чтоб этот… Лудовин был здесь, в… — я взглянула на часы. — Ровно в два! Наглец!

Аня плюхнулась на стул, а я с подозрением взглянула на нее, но, не уловив никакой иной реакции по поводу объяснительной, кроме испуга от моего неадекватного вопля, с надеждой решила, что она эту бумагу не читала. Возможно… Я свернула лист и сунула его в сумку.

Из-за очередной встряски обед с любимым прошел в нервозной обстановке. Я потеряла аппетит и думала о странностях и причинах совпадений. Впервые за три года спуститься в метро и там, где проходят тысячи и тысячи людей, столкнуться с человеком, который работает в нашей компании и через несколько часов станет участником события, в которое буду завлечена и я. Но зачем он написал эту бредовую объяснительную? Захотел поиздеваться надо мной? Отомстить за мое хамство? А если я возьму и уволю его! Хотя, вряд ли он боится увольнения, найти подобную работу можно на счет один, безо всяких проблем. Но он совсем не прост, ведь для того, чтобы написать такое, нужны мозги и зачатки чувства юмора. «Вышло плохо, видно сразу, работал по приказу».

Я нервничала оттого, что думала об этом Лудовине, я чувствовала себя униженной и оскорбленной — он каким-то образом переиграл меня, чернорабочий, неудачник, таскающий носилки на стройке. Федору пришлось несколько раз повторить свой вопрос, прежде чем до меня дошло, что он обращается ко мне.

— Извини, устала, — начала оправдываться я. — Что ты спросил?

— Вообще-то, я предлагал обсудить наши планы…

— Какие планы? — рассеянно пробормотала я, выбирая кусочки брынзы из греческого салата.