История нравов России - [12]

Боярин Морозов считал, что он достиг цели сделаться всесильным, однако он обманулся. Дело в том, что еще раньше у московского народа вызвало сильное раздражение распоряжение боярина о введении пошлины на соль, которое усилилось совершенным двойным бракосочетанием; к этому следует добавить и то существенное обстоятельство, что выдвигаемые Морозовым небогатые и жадные родственники царицы стали брать взятки. Особую ненависть у народа вызывали подручные Морозова, которые приходились родственниками Милославским; ведавший Земским приказом Леонтий Плещеев и находившийся во главе Пушкарского приказа Петр Траханиотов. Они беззастенчиво вымогали взятки, подвергали жестоким пыткам облыжно обвиненных людей, не платили служилым людям жалованье. В результате, им пришлось расплатиться своими головами, а боярин Морозов потерял свое прежнее влияние — таков финал интриги!

В придворной среде Алексея Тишайшего ярко проявляется феномен «встречи» господствовавшего дотоле восточного, византийского, и постепенно проникавшего западного влияния. В. О.Ключевский показывает, что византийское (греческое) влияние было привнесено и проводилось в жизнь церковью, оно проникло во все поры общества, придавая ему духовную цельность и влияя на религиозно–нравственную атмосферу, тогда как западное влияние поддерживалось государством, оказывая воздействие на государственный порядок, общественный уклад жизни и изменяя костюмы, нравы, привычки и верования, но не охватывая всего общества: «Итак, греческое влияние было церковное, западное — государственное. Греческое влияние захватывало все общество, не захватывая всего человека; западное захватывало всего человека, не захватывая всего общества» (121, т. III, 244–245).

Впервые эти два направления в умственной и культурной жизни нашего народа четко обозначились во второй половине XVII века в вопросе о сравнительной пользе изучения греческого и латинского языков (этот спор неразрывно связан с проблемой времени пресуществления святых даров). Понятно, что прежде всего при государевом дворе сталкиваются византийское и западное влияния: носителем первого выступают родовитые бояре, сторонниками второго являются, в основном, пробившиеся в верхний правящий слой дворяне типа А. Ордин — Нащокина. Последний вырос в семье скромного псковского помещика, в молодости получил хорошее образование — знал математику, латинский и немецкий языки, затем овладел польским языком, и в итоге стал главным управителем Посольского приказа с громким титулом «царской большой печати и государственных великих посольских дел оберегателя», т. е. стал государственным канцлером. Именно он после боярина Морозова, князя Одоевского и патриарха Никона правил за царя Алексея, потом его сменил Матвеев (267, 130). Ордин — Нащокин (и Матвеев) был ревностным поклонником Западной Европы и жестким критиком отечественных нравов и быта; им отстаивалась идея во всем брать образец с Запада, все делать «с примеру сторонних, чужих земель» (122, 280). Следует подчеркнуть, что он был одним из немногих западников, считавших необходимым сочетать общеевропейскую культуру с национальной самобытностью. Деятельность Ордина — Нащокина и его сторонников при государевом дворе способствовала проникновению в жизнь царя Алексея и его окружения приятных «новшеств» западного быта. Можно сказать, что проводником западного влияния был царский двор, а его объектом выступал тот общественный слой, для которого жизнь двора служит обязательным образцом. Уже в обстановке кремлевского дворца при Алексее Тишайшем можно увидеть много предметов житейского обихода западного происхождения, соблазнительных в глазах истого приверженца московского благочестия. Царь Алексей любил посмотреть картину западного художника, послушать игру немца–органиста, завел даже у себя немецкий театр. Ведь в это время Русь «трогалась с Востока на Запад» (С. Соловьев). Вместе с поручением пригласить на службу заграничных мастеров царь требует найти и привезти и «ученых, которые 6 умели всякие комедии строить». Так как поиски таких «ученых» затягивались, то (и здесь первое слово принадлежало Артамону Матвееву) в Немецкой слободе находят школьного учителя Иоганна Грегори и царь Алексей поручает ему подготовить спектакль. Для этого в подмосковном селе Преображенском — летней резиденции царской семьи — специально построили «комедийную хоромину» для театрального представления. Это свидетельствует о повороте страны к широкому культурному развитию, к европеизации, что и было решительно осуществлено Петром Великим.

Именно он перенес резиденцию монарха с насиженного места в основанный им Петербург, находившийся далеко от московских святынь, под чьей сенью спокойно чувствовали себя старинные цари. В новой столице были выстроены небольшие дворцы, украшенные картинами западноевропейских художников, а также статуями, выбранными в соответствии с господствовавшими тогда эстетическими вкусами и привезенными из–за границы по заказу Петра Великого. Выше уже отмечалось, что петербургский двор был весьма прост и не очень роскошен — обычные расходы старомосковского двора, исчислявшиеся сотнями тысяч рублей, теперь не превышали 60 тысяч рублей в год. Сам царь довольствовался прислугой из 10–12 молодых дворян, в основном незнатного происхождения, которых называли денщиками; а двор с камергерами и камер–юнкерами, организованный по–новому, обслуживал его вторую царицу. В целом, двор Петра Великого приобрел черты, присущие двору немецкого государя средней величины с его веяниями в области моды (тогда подражали французским королям).