История нравов. Галантный век - [47]

Когда в эпоху старого режима всеобщий упадок дошел до последней границы, то сентиментальность сделалась основным настроением всей эпохи, развилась во всеобщее мировоззрение, характеризовавшее не только взаимные отношения полов, но и весь комплекс духовных явлений.

К этому необходимо было прийти, когда нисходящий абсолютизм грозил поглотить в водовороте беззастенчивых оргий все добродетели. На почве этой исторической ситуации могла сложиться только философия отчаяния и резиньяции, а это именно и есть сущность сентиментализма. Сентиментализм как мировоззрение является поэтому идеологией не только бессильных индивидуумов и классов, а также и тех, кто чувствует себя обреченным и не думает о серьезном противодействии. Это мировоззрение проявляется лишь в слезливом ворчании, перегорает в слабосильных и чувствительных размышлениях.

Если условия возникновения и развития сентиментализма объясняют, почему он во второй половине XVIII века был составной частью всеобщего мышления и чувствования, то они же и объясняют нам, почему именно в Германии сентиментализм, как всеобщая жизненная философия, выступал особенно ярко и продержался особенно долго. В Германии бюргерство чувствовало себя дольше и глубже, чем где бы то ни было, беспомощным ввиду его полного духовного и политического порабощения.

Здесь, в Германии, было налицо особенно значительное число слабых индивидуумов, предававшихся резиньяции еще раньше, чем у них возникала воля к действию, не говоря уже о самом действии. Слабость и резиньяция — таковы единственные ясно различаемые характерные черты тогдашней немецкой буржуазии как класса. Сентиментализм нашел поэтому свое наиболее яркое выражение именно в Германии во всех духовных сферах, и особенно в любви, принимая порой характер настоящей эпидемии. Только в Германии была возможна вертеромания с ее гротескными проявлениями, возбуждавшая уже тогда — хотя весь мир был тогда пропитан этим духом — повсюду удивление и недоумение. Здесь, в Германии, это состояние все еще продолжалось даже тогда, когда в Англии и Франции буржуазия уже давно перешла к революционной деятельности, превратив политический идеал гражданской свободы в реальный факт.

Период чувствительной и слезливой любви, когда тратили больше чернил, чем спермы — ибо до объяснения леди исписывали по крайней мере несколько печатных листов бумаги, — продолжался в Германии даже еще в XIX столетии. Поэтому Вертер — не только гениальнейший анализ сущности немецкого сентиментализма как определенной философии любви, но и гениальная художественная формула политического и социального бессилия немецкого бюргерства покончить с феодализмом — формула, уловленная и созданная пророком.

Само собою понятно, что эти немногие замечания о сущности сентиментализма как философии любви и как мировоззрения не исчерпывают и отдаленнейшим образом объема и содержания этой темы, а только пытаются обозначить ее в самых грубых чертах. Тем не менее пока мы ограничимся этим легким наброском, так как здесь основная сущность нашей работы, и мы постоянно будем возвращаться к этим вопросам.

В XVIII веке любовь — ремесло. Fais le bien — «делай это хорошо». Поэтому каждый должен был ее сначала изучить, тем более что мужчина и женщина стремятся к тому, чтобы в этой области не оставаться простыми дилетантами, а достигнуть полного совершенства. Впервые поэтому в мировоззрении людей начинает играть значительную роль нечто вроде сексуального воспитания. Каждый воспитывает себя самого «для любви», «для любви» же все воспитывают друг друга.

Среди множества ухищрений и специальностей, которые предстоит изучить в ремесле fais le bien, взаимное совращение и обман являются лишь грубыми общими понятиями, распадающимися на ряд разнообразных методов: взаимного совращения, наиболее приятного снисхождения до просьб мужчины, лучших форм разрыва, искусства взять себе любовника или любовницу или же отделаться от них и т. д. Так как только постоянное изучение и занятия делают человека мастером в своем деле, то все — молодые и старые — большую часть времени тратили на эти вопросы. Искусство соблазнить женщину — любимейшая тема мужских разговоров; вопрос, как суметь стать с ловкостью и грацией постоянно богато вознаграждаемой жертвой соблазна, составлял в продолжение полутораста лет наиболее животрепещущую проблему для женского остроумия.

В романе «Опасные связи» герой говорит: «Вы хотите, чтобы мы говорили о чем-нибудь другом. Словно это не будет всегда тем же самым: о женщинах, которыми хочешь обладать или которых хочешь погубить, и часто то и другое тесно связано друг с другом». Галантные поучения и наставления то и дело сходят с пера философов и писателей, часто же наиболее смелые советы исходят от естественных воспитателей, родителей, родственников и опекунов.

Некая г-жа Морин говорит, например, своему сыну: «Могу тебе дать только один совет: влюбляйся во всех женщин». Некий английский лорд пишет своему сыну, вступающему в свет: «Изучай днем и ночью женщин — само собой понятно, только лучшие экземпляры: пусть они будут твоими книгами».