История нравов. Эпоха Ренессанса - [134]

Небо и ад, божество и дьявол всегда не что иное, как отражение земной действительности, олицетворение ее радостей и страхов, ее блаженства и мук. В этом маскараде дьявол всегда воплощает горечь жизни. Так как последняя в ту или другую эпоху более или менее одинакова для всех людей, то и представления людей эпохи о дьяволе более или менее одинаковы или во всяком случае очень схожи. Другими словами, происхождение понятия о дьяволе объясняет нам то иначе необъяснимое явление, что каждая эпоха представляет себе дьявола по-своему. Далее отсюда следует, что, чем сложнее становилась жизнь, чем больше она навязывала людям скорбь и страдания, тем сложнее становились и представления о дьяволе, который все больше превращался в жестокого варвара, все на своем пути душащего и убивающего.

А именно так осложнилась жизнь для человечества вместе с воцарением капитализма. Новое время, родившееся вместе с новым хозяйственным режимом, принесло массам все ужасы нищеты. Вот почему в эпоху Ренессанса дьявол, властитель ада, уже не мог быть веселым шутом, каким он был в Средние века, в эпоху натурального хозяйства. Теперь ад мог быть только синонимом страшных мук, а дьявол должен был казаться людям самым утонченно-жестоким мучителем из застенка.

В эпоху Ренессанса жизнь не только, таким образом, осложнилась; на известной ступени развития должна была неизбежно разразиться катастрофа. Великие стремления, вспыхнувшие в XIII и XIV веках, начиная с XV столетия терпели по всей линии крушение. Век капитализма поставил себе цели, которые тогда были неосуществимы. «Логика событий разбилась о неразвитую действительность», – как гласит научная формула для этого постоянно в истории повторяющегося процесса, являющегося единственно истинно трагической проблемой как в жизни выдающегося индивидуума, так и в историческом развитии целых народных организмов.

Для пояснения достаточно нескольких слов.

С приходом капитализма перед человечеством раскрылись и все его последствия. Первым из них была необходимость изучения естественных наук, проникновения в тайную сущность вещей. Это было необходимо для осуществления поставленной цели. Чтобы объехать мир, нужна была астрономия; чтобы расчленить, познать и сделать своим собственным господином человеческое тело, высшее понятие эпохи, нужна была анатомия; чтобы разлагать вещества на составные элементы и произвольно комбинировать эти элементы, т. е. чтобы иметь возможность фабриковать, нужна была химия.

Воли отдельных лиц было, однако, недостаточно для решения этих огромных задач. Требовалась подготовительная работа целых столетий, чтобы осуществить эту цель. А между тем все было обречено на половинчатость, все оставалось половинчатым. Человеческий дух поневоле заблудился. Астрономия превратилась в астрологию, анатомия в шарлатанство, химия в алхимию. А это было не чем иным, как банкротством первоначальных стремлений, внешними формами, в которых обнаруживалось это банкротство. Правда, никто не сознавал этого банкротства, но его последствия были налицо. А последствия сказывались в той беспомощности, с которой народная масса стояла лицом к лицу со всеми ужасами, обрушившимися на нее, начиная с XV века, благодаря разгоравшейся классовой борьбе и бессовестному проявлению всех тенденций первоначального накопления капитала.

Ибо отныне все принимало характер социальных явлений, характер массовых явлений.

Когда же люди стали постепенно сознавать по крайней мере факт банкротства – его причины и связь они никогда не уяснили себе, – то чувство беспомощности перешло в настоящую панику. Весь мир казался теперь одним сплошным преддверием ада, где тысяча дьяволов простирают руки к несчастной жертве, чтобы насладиться ее страхом. Добрый милосердный Бог, казалось, покинул землю.

Если незрелость эпохи привела к суеверию, то общее отчаяние возвело его на трон. Люди продавались дьяволу, бросались в объятия веры в демонов, чтобы до известной степени примирить черта и обмануть таким образом судьбу, уже наметившую свою жертву.

Таковы исторические предпосылки культа дьявола и эпидемической веры в ведовство, принявших с конца XV века характер массового явления. А так как медленное течение развития лишь постепенно выводило людей из запутанного лабиринта, то Европа неизбежно превратилась на полтораста лет в один огромный ведьмовский котел, где чудовищная галиматья «Молота ведьм» была высшим законом, а никогда не потухавшие костры – последней инстанцией мудрости.

Необходимо в заключение дополнить эту картину некоторыми подробностями.

Первый вопрос, постоянно всплывающий здесь, гласит: почему безумное дьявольское суеверие обращалось преимущественно против женщины, почему всегда говорили о ведьмах, а не о колдунах. Что касается специально Германии, то существенная причина этого явления заключается в положении древнегерманской женщины в религии. Женщина считалась жрицей, всегда находящейся в союзе с божескими силами. Ведьма является до известной степени наследницей германской жрицы.

Гораздо важнее, однако, другой фактор, касающийся всех стран. Этот фактор заключается в обусловленном учением о первородном грехе презрительном отношении к женщине. «Через женщину в мир вошел грех», «женщина есть воплощение греха», «всякий грех от женщины», «объятия женщины подобны западне охотника», «всякое зло ничто в сравнении с женщиной». Так гласят главные положения христианства, и церковь комментировала их сообразно своему аскетическому мировоззрению с неисчерпаемым разнообразием. Отсюда только один шаг к убеждению, что женское начало – врата, ведущие в ад. А это один из главных пунктов веры в ведьм и «Молота ведьм». Благодаря тому что женщина вступает в любовную связь с дьяволом, ад подчиняет себе душу человека.