История новоевропейской философии - [59]

Да. Протяжение обладает всеми свойствами геометрического пространства, хотя тут тонкости, конечно, тоже есть: Спиноза говорит, что сам по себе атрибут протяжения неделим, т. е. деление возникает лишь в мире модусов, которое, однако же, существует и должно быть. Понять эти высказывания практически невозможно, потому что: ну если они, модусы определяются через атрибут, если в модусах есть деление, то какой еще смысл мы можем придать формуле делимости самого атрибута? Но он хочет сказать, что он единообразен по своей сущности и вот в этом плане неделим.

То же самое с мышлением. Правда, вы можете спросить: а какое здесь мышление имеется в виду? Вообще, что Спиноза понимает под мышлением — вопрос актуальный также как и в случае с Декартом, потому что мышление как атрибут Бога тоже ничего общего не имеет с нашим обычным пониманием мышления. Мышление как атрибут Бога для Спинозы — это не психическая деятельность нашей души; мышление, это, если хотите, интеллектуальный мир целый, параллельный миру протяжения. Это мир, в котором аналогами вещей (а любая протяженная вещь — это модус атрибута протяжения), так вот аналогами в этом интеллектуальном и едином по своей сущности мире являются идеи. В мире протяжения — вещи, в мире мышления — идеи.

Чьи идеи? Ну, вопрос не совсем корректно поставлен. Можно сказать, что идеи Бога, но это не совсем точно. В принципе можно сказать, что речь идет о божественных идеях.

— Что‑то общее с ноосферой…

Может быть, да, да, вполне резонны такие интерпретации. Вы сейчас увидите, что у Спинозы может быть даже гораздо более смелая концепция, чем теория ноосферы.

Но хочу подчеркнуть, что, несмотря на то, что Бог обладает бесконечным множеством идей в одном из своих качеств, Спиноза отрицает всяческие попытки приписать какую‑то намеренность действиям божественной субстанции. Вот, к примеру, что у Бога был план какой‑то, — по этому плану он и создал мир. Нет, Бог действует бессознательно. Вообще такие понятия как сознание, воля, целеполагание, целесообразность изгоняются Спинозой из философии. По крайней мере, в применении к божественной сущности.

Странная у него возникает картина такая, да?; но она будет еще более странной становится по мере того, как я буду рассказывать.

Значит. как раз к вопросу о ноосфере. Почему вот эти миры, мир протяжения и мир мышления, параллельны? Тоже важно это понять. Да потому что в каждом из атрибутов целиком проявляется субстанция, она как бы всю себя выражает в атрибутах, во всех атрибутах. Если бы она частично себя проявляла в одном атрибуте, частично в другом, то нельзя была бы говорить, что атрибут выражает сущность субстанции — коль скоро сущность, она вся должна проявляться в этих атрибутах. А раз она проявляется вся, скажем, вся проявляется в атрибуте протяжения, вся проявляется в атрибуте мышления, то можно сказать, что в этих атрибутах, речь идет. изображается как бы одна и та же вещь, сам Спиноза так говорит, но с другой точки зрения. А раз одна и та же вещь, то естественно должен присутствовать параллелизм психического и физического миров. И не может даже быть никакого взаимодействия между психическим и физическим — вот так Спиноза решает психофизическую проблему. Если бы взаимодействовало мышление в мировом глобальном плане и мир протяжения, то тогда произошло бы взаимопроникновение атрибутов, они опять оказались бы оконеченными, ограниченными, и мы впали бы в те же самые безнадежные противоречия, о которых шла речь вначале. Поэтому они независимы.

— Они не взаимодействуют?

Не взаимодействуют абсолютно. Но это не мешает их точной гармонии, точном соответствии — все, что происходит в физическом мире точно отображается в психическом. Просто потому, что это одно и тоже, в сущностном смысле слова, событие. В субстанции эти ряды параллельные совпадают. Вот в философии иногда бывают такие парадоксы — в философии параллельные прямые совпадают. Если смотреть с горизонтальной точки зрения, то да, здесь мы имеем дело с параллельными мирами, но в строгом смысле слова параллельности здесь нет, потому что эти миры сходятся в божественной субстанции. Субстанция едина, и вот это единство размножается, превращается в видимый параллелизм. Размножается в атрибутах, конечно.

Идем дальше. Теперь из этих, в общем‑то, логичных размышлений, сразу же последует весьма странный вывод. Во — первых, нам придется признать, что …, сейчас я это покажу вам, … что каждая вещь, а не только человеческое тело имеет душу, т. е. придется нам признать тезис о всеобщей одушевленности. Ну чтобы доказать это нам надо сначала договориться о том, что же такое душа, вообще говоря. Если это не субстанция, то, что же? Опять Спиноза дает весьма экстравагантное определение, вместе с тем вполне логичное. Душу, он называет, идеей тела. Встречалось вам когда‑нибудь что‑нибудь похожее? Душа — это идея тела.

— Это уже, наверное, у Аристотеля…

Энтелехия. Это не совсем то. Душа — это форма, по Аристотелю, тела. То, что придает законченность телу, то, что управляет телом в его жизненных процессах, придает смысл, так сказать, и является целью всех телесных действий. Здесь иначе — здесь такая зеркальная схема, т. е. образ зеркал, скорее применим, не более того. Идея — это отражение просто, отражение какой‑то телесности. Но, правда, здесь можно все перевернуть и также уверенно сказать, что телесность — это отражение идеи. Это просто.