История Ности-младшего и Марии Tоот - [129]

То есть даже в признаках нет нужды. Об этом шушукается и сплетничает вся округа. Еще весной, когда губернатор пригласил господина Тоота на какое-то собрание, он услышал от знакомых не один добродушный намек. После собрания он удостоился чести быть званым к губернатору на обед.

— Самый узкий семейный круг. Никаких церемоний. Будет только суп да мясо.

Господин Тоот пытался отговориться, ему, мол, нужно побеседовать еще с директором ссудосберегательной кассы, который тем временем вышел из зала заседания и торопливо спускался по лестнице.

— Бегите за ним, Малинка, — быстро нашелся губернатор, — пригласите от моего имени и его. Не могу я подобную отговорку принять.

Господин Тоот теперь уж ничего не мог возразить и отдался на произвол судьбы, хотя с большей охотой поел бы луку в самой распоследней харчевне, чем в баронской семье манну небесную: его всегда в пот кидало, когда приходилось обеими руками ножом и вилкой орудовать, — так до смерти и не смог к этому привыкнуть.

Обед был на самом деле интимным: кроме домашних, на нем присутствовали только супруги Хомлоди да директор ссудосберегательной кассы Тимофей Уль, которого Малинка поймал у ворот. Обед был отличный, но господин Тоот так никогда и не смог рассказать, что ему подавали, хотя госпожа Кристина дома пилила его несколько недель подряд, пытаясь расшевелить его память. «Да ты подумай, подумай хорошенько, ведь ты живой человек, быть того не может, чтобы не вспомнил». А он так и не вспомнил, хотя о том, что дамы были с ним очень внимательны и любезны, не забыл; ее высокопревосходительство (какое же милое, прелестное существо!) посулила в самое ближайшее время осмотреть мезернейский «Пансион св. Себастьяна» и, воспользовавшись случаем, познакомиться с семейством господина Тоота.

За черным кофе губернатор сунул Тооту собственноручно им набитый чубук, а Бубеник, словно повинуясь магическому слову, подлетел к нему с горящей головешкой на лопаточке. Ее высокопревосходительство баронесса самолично отвесила ему в чашку два кусочка сахару своей белой ручкой, а татарская княгиня Хомлоди вдруг доверительно придвинула поближе свой стул.

— Скажите-ка, дядюшка Тоот, чем вы так очаровали моего племянника Фери Ности, что он теперь и глаз ко мне не кажет, будто приворожили его в Рекеттеше?

— Хороший человек к хорошим людям тянется, — просто ответил Михай Тоот.

— А нет ли другой причины? — улыбнулась губернаторша.

— Бог знает, — уклончиво сказал он.

— Хе-хе-хе, — засмеялся губернатор. — Будто вы и не знаете! Ох, бедненькие незнайки! Кто же его приворожил, как не красавица ведьмочка, что в усадьбе живет. Разве не так? Вместо находившейся далеко «красавицы ведьмочки» покраснел Михай Тоот.

— Разумеется, в этом невозможного нет, ваше высокопревосходительство, ведь когда время наступит, трава из земли так и потянется, хоть ты ее дубинкой обратно заколачивай.

— Ну, конечно. Но вы сейчас упомянули о дубинке не как о программе действий?

— Нет, нет! Коли бог захочет, у меня никаких возражений не будет.

— Фери немного ветреный юноша, — заметила баронесса, — но сердце у него доброе, и я убеждена, он сделает счастливой ту, на ком женится.

Больше о том не заговаривали на знаменательном обеде, но и этого оказалось вполне достаточно, чтобы слух с помощью господина Ультимо просочился в публику, и с глаз у всех пелена спала — люди ясно увидели в Фери Ности восходящее светило. Тень, только предшествовавшая еще деньгам, сплела ореол над его головой. Да ведь он превосходный юноша! И каков природный ум! Как он мудро рассуждает! О, из него выйдет человек! Почище отца. В парламент его послать нужно, а не старика. Глядишь, еще и министром будет! Оно и хорошо бы: ведь раньше наши земляки всегда в кабинет входили, тогда и нам неплохо жилось, а нынче затянулось облаками небо нашей родины (иными словами, благородный город ничего не получает).

Ности сразу стал вожаком молодежи, обласканным всеми баловнем, на его недостатки закрывали глаза, зато весть о том, что он женится на Мари Тоот, сверкала, словно ослепительный карбункул. Тимофей Уль выпил с ним на «ты» в «Синем шаре» и сказал: «Будем друзьями навек, а понадобится тебе верное сердце или небольшая ссуда, благоволи мной распоряжаться». Повсюду его ласкал солнечный свет. Сам Коперецкий обнадеживал его, шутливо подмигивая:

— Старый Тоот, видно, не смотрит косо на наши планы. Но ты знаешь, что такое финиш при скачках верхом?

— Сейчас я как раз у финиша.

— Верно. В последний момент у цели ты должен все силы напрячь, и, раз старик не препятствует, неплохо бы, может, главное внимание на девушку обратить. Думаю, не повредит шикнуть перед ней немного. Знаешь, чуть-чуть пыли в глаза пустить. Что ты скажешь о красивой верховой лошади? Из тебя пригожий всадник получится. Ей будет импонировать. Или, может, роскошную четверку? Что касается расходов, мы за этим не постоим. Ничего не бойся, покуда я с тобой. Ну, как ты думаешь?

Разумеется, Фери думал, что это неплохо, и воспользовался кошельком зятя, более того, он не дал заржаветь и обещанию Тимофея Уля, в той его части, правда, которая относилась к деньгам, ибо что касается верного сердца, то в настоящее время Ности в нем не нуждался.