История народа стрелков - [2]
После того по повелению Хана своего, Чангыз-Хана, они устремились на Агванию и Грузию. Сведав о том, царь грузинский выступил к ним на встречу с 60 000 всадников, на великое поле Котман >8, [6] насупротив крепости Терунакан. Как только начался бой, то по внушению сатаны, вечного врага всякой правды, владетель манасагомский, Хамидола, из за какой-то мести, подрезал жилу лошади атабека Иване. В то время не было уже в живых царя грузинского, Лаша. У него остались: сын Давид и дочь Русудан >9. Давид, попав в руки румского султана, томился в темнице, а Русудан правила государством при содействии Иване, имевшего звание атабека. Когда слух о нашествии татар, как выше сказано, дошел до Иване, то он, взяв с собой всю конницу царства грузинского; отправился в область Гаг, к великому и мудрому князю Вахраму, сыну Блу-Закаре>10, и призвав его со всем войском на помощь, выступил против татар. Над правым крылом начальствовал могущественный и великий князь Вахрам, над левым - Иване; и в то время, когда они произвели нападение, совершено было проклятым Хамидола то преступление, о котором говорено выше. Лишь только татары заметили несогласие в лагере неприятелей, как с особенною стремительностью напали на грузинских всадников и безпощадно истребили их. Между тем великий князь Вахрам, владетель Гага, во главе правого крыла до самаго вечера нещадно гнал и рубил татар, так что все поле сагамское было покрыто убитыми татарами. Когда же он узнал об истреблении грузинского войска, то в глубокой горести оставил поле битвы и воротился в укрепленный [7] замок свой, Кархерц. Это случилось в 663 г. (669) армянского счисления, после того через три года снова появились татары, взяли Гандзак-Шахастан (Ганджу), перебили и взяли в плен множество народу и воротились в страну свою с большой добычей и сокровищами.
4.
Мы расскажем здесь также и то, на что были похожи первые татары. Эти первые татары, которые появились в верхней стране >11, не походили на людей; ибо вид их был ужаснее всего что можно выразить: головы их были громадны, как у буйволов; глаза узкие, как у цыплят; нос короткий, как у кошки; скулы выдавшиеся, как у собаки; поясница тонкая, как у муравья; ноги короткие, как у свиньи. Бороды у них вовсе не было. При львиной силе они имели голос более пронзительный, чем у орла, и появлялись там, где их вовсе не ожидали. Женщины их носили остроконечные шапки >12, покрытые парчевой вуалью… намазывали лицо (Это место у Магакии до того искажено, что трудно понять. Чтоб добиться возможного смысла мы восстановляем текст следующим образом: «***» значит над подковой, вероятно, подковообразная дуга находилась над шестом, см. прим. 12, вместо *** читаю *** - широкий; *** - ядовитое лекарство, яд т.е. белила; *** - остается непонятным. Впрочем это только мое предположение. При всем том описание головного убора у татарских женщин весьма не ясное)… Они рождали детей, как ехидны и [8] кормили их, как волчицы. Смертность у них едва была заметна, потому что они жили по 300 лет; и хлеба не употребляли в пищу >13. Таковы были те татары, которые впервые появились в верхней стране.
Вскоре вышло повеление от Хана, и три военачальника вторглись в Агванию и Грузию и завоевали множество городов и крепостей >14. Одного из них звали - Чорман, другого - Бенал, третьего - Мулар, которые с несметным числом всадников нападали (Собственно: окружали, ***. Это слово арабское *** от *** осада; крепость, от *** сдавить, стеснить и встречается в различных видах: ***) на крепости. Они сначала взяли Шамхор, близ Гандзака, взятого ими ранее; взяли Зугам, Кархерц, Теревен, царскую резиденцию - Гардман, сильную крепость - Ергеванк, Мцнаберд; взяли посредством орудий (машин >15) [9] укрепленный замок Тавуш, местопребывание Султана; взяли Терунакан и Нор-берд; взяли также пещеру>16 великого вардапета Ванакана со всем его имуществом, а самого великого вардапета нашего, Ванакана, увели в рабство вместе с его учениками; но жители страны приняли в них живейшее участие; дав золота и сокровищ они выкупили вардапета с его учениками.
Тогда только мудрые князья армянские и грузинские узнали, что Господь даровал татарам силу и победу над страной нашей. Потому они смирились и подчинились им: согласились платить им дань, известную под именем мал и тагар>17 и обещались итти со всей своей конницей туда, куда бы они ни повели. Татары, довольные их покорностью, перестали грабить и разорять страну. Они воротились в свои кочевья в Муган >18, оставив на месте, одного из начальников, Карабугу, которому предписали разрушить все завоеванные крепости. Так они разрушили неприступные крепости, которые возвели таджики с большими издержками. Так все это случилось.
6.
В те дни появилась комета >19, держалась несколько дней и исчезла. В те же дни случилось солнечное затмение, продолжавшееся от 6 часов дня и до 9 часов. Между тем три главных предводителя, о которых говорено выше, овладев Грузией и Агванией, воротились в степи муганские, где, вечно [10] зеленеет трава и летом и зимою, так как земля там тучна, а воздух благорастворен. Пробыв некоторое время на своих пастбищах они снова вознамерились нашествовать на христиан, не считая ни вочто истребление христиан в Грузии и Агвании. Так, взяв знаменитую скалу
Чудесные исцеления и пророчества, видения во сне и наяву, музыкальный восторг и вдохновение, безумие и жестокость – как запечатлелись в русской культуре XIX и XX веков феномены, которые принято относить к сфере иррационального? Как их воспринимали богословы, врачи, социологи, поэты, композиторы, критики, чиновники и психиатры? Стремясь ответить на эти вопросы, авторы сборника соотносят взгляды «изнутри», то есть голоса тех, кто переживал необычные состояния, со взглядами «извне» – реакциями церковных, государственных и научных авторитетов, полагавших необходимым если не регулировать, то хотя бы объяснять подобные явления.
Новая искренность стала глобальным культурным феноменом вскоре после краха коммунистической системы. Ее влияние ощущается в литературе и журналистике, искусстве и дизайне, моде и кино, рекламе и архитектуре. В своей книге историк культуры Эллен Руттен прослеживает, как зарождается и проникает в общественную жизнь новая риторика прямого социального высказывания с характерным для нее сложным сочетанием предельной честности и иронической словесной игры. Анализируя этот мощный тренд, берущий истоки в позднесоветской России, автор поднимает важную тему трансформации идентичности в посткоммунистическом, постмодернистском и постдигитальном мире.
В книге рассматривается столетний период сибирской истории (1580–1680-е годы), когда хан Кучум, а затем его дети и внуки вели борьбу за возвращение власти над Сибирским ханством. Впервые подробно исследуются условия жизни хана и царевичей в степном изгнании, их коалиции с соседними правителями, прежде всего калмыцкими. Большое внимание уделено отношениям Кучума и Кучумовичей с их бывшими подданными — сибирскими татарами и башкирами. Описываются многолетние усилия московской дипломатии по переманиванию сибирских династов под власть русского «белого царя».
Предлагаемая читателю книга посвящена истории взаимоотношений Православной Церкви Чешских земель и Словакии с Русской Православной Церковью. При этом главное внимание уделено сложному и во многом ключевому периоду — первой половине XX века, который характеризуется двумя Мировыми войнами и установлением социалистического режима в Чехословакии. Именно в этот период зарождавшаяся Чехословацкая Православная Церковь имела наиболее тесные связи с Русским Православием, сначала с Российской Церковью, затем с русской церковной эмиграцией, и далее с Московским Патриархатом.
Н.Ф. Дубровин – историк, академик, генерал. Он занимает особое место среди военных историков второй половины XIX века. По существу, он не примкнул ни к одному из течений, определившихся в военно-исторической науке того времени. Круг интересов ученого был весьма обширен. Данный исторический труд автора рассказывает о событиях, произошедших в России в 1773–1774 годах и известных нам под названием «Пугачевщина». Дубровин изучил колоссальное количество материалов, хранящихся в архивах Петербурга и Москвы и документы из частных архивов.
В монографии рассматриваются произведения французских хронистов XIV в., в творчестве которых отразились взгляды различных социальных группировок. Автор исследует три основных направления во французской историографии XIV в., определяемых интересами дворянства, городского патрициата и крестьянско-плебейских масс. Исследование основано на хрониках, а также на обширном документальном материале, произведениях поэзии и т. д. В книгу включены многочисленные отрывки из наиболее крупных французских хроник.