История народа Рос. От ариев до варягов - [14]

ры по-прежнему оставались росами, поскольку сохраняли русский язык и все то, что составляло в то время русскую культуру в широком смысле этого слова, сохраняли свое этническое самосознание и особенности психического склада.

Этническое самосознание – один из важнейших этнообразующих признаков. Основное его содержание составляют представления о стереотипах – характерных чертах своего этноса и как противоположность им – о чертах иных этносов. Оно присуще этносам первобытной эпохи в форме племенного сознания и включает в себя представление об общности происхождения, выражающейся в кровном родстве членов этноса. Для доклассовой и ранних классовых формаций характерно представление о родстве членов этноса, основанное на мифах и преданиях. Для подавляющего большинства этнических общностей эпохи первобытности родство соплеменников представляет собой реальность. Однако в классовых формациях реальное родство всех членов этноса вряд ли возможно. Поэтому оно не может рассматриваться как объективно существующая отличительная черта этносов всех социально-экономических формаций. Более правильно отражает объективную реальность представление о едином происхождении членов этноса, объясняемое не родством, а общностью исторических судеб. Усиление этнического самосознания, несмотря на ослабление этнических свойств культуры у современных народов, указывает на ту особую роль, которую играет в настоящее время представление об общности происхождения.

Современная наука утверждает, что этническим общностям всех формаций присуща общность психического склада, устойчивые особенности психики. В доклассовом обществе эти особенности характерны для союзов племен, в рабовладельческом и феодальном – для народностей, в более поздних обществах – для наций. Авторы этносоциологического исследования «Русские», давая основные социально-культурные характеристики современной русской нации в сравнении с другими национальностями бывшего СССР, определяя, какое место занимают русские в системе наций, как они «вписываются» в нее, отмечают, что, несмотря на этнические перемены, для русских в инонациональной среде характерна слабая адаптация к культуре и языку национального большинства, в окружении которого они проживают, и устойчивость собственных национально-культурных и языковых установок[97]. Авторы объясняют это явление специфическими условиями Советского Союза, но, думается, в этом гораздо большую роль играет устойчивость психического склада русского народа, которая позволяет ему сохранять свою самобытность даже в условиях иноязычного окружения.

Подтверждением сказанному служат слова, принадлежащие известному русскому философу И.А. Ильину, который, оказавшись в эмиграции, писал в 20-е годы прошлого столетия: «Россия не только «там», где-то в бескрайних просторах и непроглядных лесах; и не только «там», в душах ныне порабощенного, но в грядущем свободного русского народа; но еще и «здесь», в нас самих, с нами всегда в живом и таинственном единении. Россия всюду, где хоть одна человеческая душа любовью и верою исповедует свою русскость»[98].

Эта особенность характерна для русских эмигрантов, проживающих в настоящее время компактными колониями в Австралии, Аргентине, она же позволяет опознать и «вычленить» также и древних росов, оказавшихся, например, в составе скифской державы или среди других народов. Без учета общности психики невозможно объяснить причины устойчивости общих черт того или иного этнического коллектива, а также понять, как осуществляется и чем обеспечивается межпоколенная (диахронная) и пространственная (синхронная) этнокультурная информация, передача этих черт.

Современный философско-антропологический подход к этничности показывает недостаточность только кровного родства для межпоколенной связи. С.Е. Рыбаков утверждает, что в генетике может быть заложена только расовость, этничность же к генам никак не сводится и что наряду с генетической наследственностью существует еще «сигнальная наследственность», которая представляет собой особый механизм усвоения потомством условных рефлексов[99]. Впервые идею об определяющей роли этого механизма в передаче этнической информации из поколения в поколение выдвинул Л.Н. Гумилев, который представлял себе сущностные внутриэтнические связи в виде сплошного «этнического поля», охватывающего всю этнопопуляцию, в которое ребенок погружается сразу же после своего рождения, начиная с первого контакта с полем матери – только находясь в нем, он может стать членом этого этноса; это поле «мы воспринимаем как этническую близость, или, наоборот, чуждость»[100].

Такой подход выводит исследователей на проблему «этнического бессознательного», которое «в свернутом виде заключает в себе весь исторический опыт этноса, а передача этого опыта осуществляется путем сигнальной наследственности, когда ребенок в процессе своей социализации усваивает на бессознательном уровне от родителей и старших этническое «нечто»[101].

Это «нечто» каким-то почти неуловимым образом содержится в русских поговорках, прибаутках, специфических жестах, оно пронизывает русские народные сказки, так любимые нами, без которых немыслимо наше детство и которые незримо сопровождают нас всю жизнь. Замечательный русский писатель Н.С. Лесков устами героя своей знаменитой хроники «Соборяне» Савелия Туберозова говорит: «Живите, государи мои, люди русские, в ладу со своею старою сказкой. Чудная вещь старая сказка! Горе тому, у кого ее не будет под старость! Для вас вот эти прутики старушек [вязальные спицы. –