История Мурочки - [49]

«— Ну, это очень маленькая польза.

«— Но ты сама любишь же стихи?

«— Еще бы.

«— Значит, и они не без пользы были на писаны. Кому-нибудь да доставили удовольствие. — Так это удовольствие, а не польза.

«— Значит и удовольствие польза.

«— Хорошо. Но ведь ты учишься же у А. Д. И даже опыты мы с тобою делали на прошлой неделе. И сама говорила, что будешь летом изучать цветы и собирать гербарий.

«Люся рассмеялась.

«— Да. Они пригодятся мне для рисования.

«Я так рассердилась, что ушла. Потом они приходили мириться.

«— С тобой невозможно, — сказала Валентина. — Ты ужасный деспот. Ты хочешь, чтобы все любили то и делали то, что ты сама любишь. Всякий человек по-своему. А ты не терпишь, чтобы другой не соглашался с тобою.

«И Люся сказала, что у меня жесткий характер.

«Господи! помоги мне исправиться. Я сама чувствую, что у меня характер нехороший. Я вспыльчива и сержусь всегда, точно Дима. Буду следить за каждым своим словом.

«Ведь невозможно, если я вдруг буду такая, как тетя Варя.

«Вот всех осуждаю, а сама-то!..

«Я хотела бы, чтоб все меня любили. Если бы мама была жива и ласково меня останавливала и не сердилась бы, а терпеливо меня учила всему доброму, наверно, я была бы гораздо лучше.

«А так дома я ссорилась с Димой, который всегда рад был меня обидеть и даже тихонько бил и щипал, а тут я ссорюсь с Люсей и Флорой, про Наташу уже нечего говорить.

«Я их люблю, но мне хочется доказать, что я права, а из этого выходят только неприятности.

«Господи! дай мне кротости и терпенья, дай, чтобы все любили меня!..»

XX Сочинительницы

Мурочка сидит на широком подоконнике, сложив ноги по-турецки, и с увлечением пишет первое свое сочинение для Авенира Федоровича.

Февраль. Дни такие светлые, длинные. Голубое небо ясно и глубоко; на нем размазаны розовые облака. Солнце только что село, но в воздухе еще осталось золотое сияние.

Мурочка задумчиво смотрит на розовые облака и опять строчит, строчит свое сочинение.

Зима была крутая. В общежитии печки то пились два раза в день, и то было холодно. По вечерам перед печками собирались гимназистки, сидели, разговаривали, сумерничали. Весело было глядеть на горящие дрова, на языки пламени, на груды рдеющих углей, по которым перебегали голубые огоньки; весело было слушать треск дерева и шипенье коры в тихой комнате, в сумерки, между угасающим днем и тихонько крадущимся вечером.

Прошли незаметно святки, прошло Крещенье, солнце улыбнулось и повеселело, снег засверкал в воздухе, закружился, посыпался мягким пухом, — стало теплее.

И когда утром расходился ночной туман, то уже по одному бирюзовому цвету неба можно было сказать, что зима на исходе…

После сочинения, поданного Авениру Федоровичу, необыкновенная писательская горячка обуяла тех, кто у него отличился. К тому случилось еще, что прочитали замечательный английский роман, где героинями были восемь дочерей английского пастора.

После всего этого невозможно было не попытать и своих сил, и все засели писать романы.

Даже Люся и та променяла кисточки на перо.

Про Мурочку нечего и говорить: она тут только поняла, в чем её настоящее, высокое призвание.

Писали также «Комар» и Валентина, и новенькая Тимофеева, которую звали Тимоша, писала и Наташа у себя дома.

Бумага изводилась в неимоверном количестве; в пылу творчества черной рекою текли чернила по казенным столам, а пальцы и ладони нельзя было отбыть даже щеткой.

Когда приходили старшие и заглядывали через плечо, их казнили негодующим взглядом и очень невежливо просили убираться прочь.

Романы задумывались в трех и четырех частях, но останавливались на третьей главе и потом уничтожались, и писался уже совсем новый роман с другим названием и другими действующими лицами.

У каждой из сочинительниц роман выходил на особенный лад.

Лучше всех, по общему приговору, писала Валентина. Она даже подумывала о том, — хорошо ли она поступила, что бесповоротно решила быть певицей?

Но зато в её романах героиня всегда пела как соловей, даже лучше соловья. Героиня жила в голубой атласной комнате и ходила в белых платьях, обшитых кружевами. Вообще все находили, что Валентине легко писать романы, потому что она своими глазами видела, как живут такие героини.

У Мурочки и в помине не было такого блеска. Мурочка писала больше исторические романы, где самым бессовестным образом перевирала историю и заставляла молчаливого принца объясняться в любви перед Маргаритой Пармской.

Но снисходительные судьи оставались до вольны и хвалили места, где описывались замки и подземелья, рыцарские турниры, подвиги и сражения.

У Люси героями были больше итальянцы, и романы происходили во времена Лоренцо Медичи, и не было просто Иванов, Василиев и Екатерин, но дам звали деликатно и звучно Элеонора, Форнарина, Беатричи, а синьоры все решительно бедные художники или принцы.

Бедная Тимоша и бедный «Комар» не могли угоняться за такою красотой и сочиняли совсем уже чепуху.

Сначала писали просто для своего удовольствия, а потом решили сделать нечто в роде состязания, и, конечно, лучше всех написала Валентина. Она писала до одурения, и её роман оказался всего длиннее: в нем было 7 глав.