История любви одного парня - [61]

съехать с подъездной дорожки. Папа не позволяет мне полагаться только на камеру заднего вида

чувствительной «Камри», которой я управляю.

Отэм хлопает по приборной панели.

– Чего ты цепляешься! Хватит противоречить мне.

– Ты – моя лучшая подруга, – выворачиваю руль и выезжаю из нашего района. – Я

доверяю тебе больше всех.

– Тогда почему у меня такое ощущение, что ты мне недоговариваешь что– то важное?

Собака с костью, помните. Мое сердце снова колотится, тук– тук– тук по моей грудной

клетке.

Я разговаривал по телефону с Себастианом, когда Отти пришла ко мне домой. Мы

обсуждали его дневной поход на молодежную, церковную работу.

Мы не обсуждали насколько он не– гей.

Мы так же не обсуждали мою книгу.

– Ты постоянно с ним, – язвит она.

– Ладно, во– первых, мы, честно говоря, работаем над моей книгой, – отвечаю я, и

образное лезвие порицательно вонзается в мою совесть. – Ты сама выбрала работать с Клайвом –

что замечательно – но сейчас я в паре с Себастианом. Мы зависаем вместе. Во– вторых, я не знаю,

гей он или как, – и это определенно даже не ложь. – И в третьих, его ориентация – не наше дело.

Единственная причина, что это мое дело, потому…

Только сейчас приходит осознание, что подавать этим отношениям воздуха за пределами

пузыря «Таннер– Себастиан» было бы удивительно. Даже только сама идея поговорить с кем– то,

помимо мамы и папы, об этом, вызывает во мне ощущение, что я могу вдохнуть полной грудью

впервые за несколько недель. Я больше всего хочу поговорить с кем– то – особенно, с Отти – о

том, что произошло в четверг.

– Если он и гей, – произносит она, жуя ноготь. – Я надеюсь, что его семья не слишком

ужасно относится к этому. От этого мне в каком– то смысле грустно, – она поднимает руку вверх.

– Я знаю, что ты не гей, но разве сыну епископа не могут нравиться парни, если он хочет этого?

Этот разговор вызывает во мне легкую тошноту. Почему я до сих пор не открылся Отэм?

Да, мамина паника перед нашим переездом была слегка травмирующей для меня, но дружба с

Отэм мой фундамент. Думаю, я не хотел рисковать ею. Но все же. Отэм Саммер Грин – последний

закоснелый человек, которого я знаю, так ведь?

– Кому– то нужно откровение, – произношу я, бросая на нее взгляд. – Призвать

проповедника; дать ему понять, что пришло время принять гей– культуру в его сердце.

– Это случится, – отвечает она. – Кому– то стоит пооткровенничать. И побыстрее.

Откровения – большая часть веры мормонов. Это довольно прогрессивная мысль: мир

меняется, и церкви нужен Господь, помогающий с направлением в такие времена. В конце концов,

они – Святые Последних дней. Они верят, что у любого есть право на откровение – это как,

общение с Богом напрямую – так долго, пока они ищут его с намерениями сделать что– то

хорошее. Но только у текущего проповедника – президента церкви – есть право на откровение,

которое сможет проложить свой путь в доктрине церкви. Он (всегда он) работает с двумя

советниками и Кворумом Двенадцати Апостолов (тоже мужчины) «под озарением Божьим» – над

определением позиции церкви в любом вопросе и изменением правил.

Например, больная тема: полигамия была нормальной в прошлые времена. Мама Отэм

объяснила мне это так, во времена ранних поселений мормонов было много женщин и несколько

мужчин для их защиты. Взяв за себя много жен, мужчины могли лучше обеспечивать женщин в

общине. Но по собственным раскопкам, я прочитал, что правительство США не одобряло этот

аспект церкви и не хотело давать Юте права штатов. В 1890 президент церкви Уилфорд Вудраф

объявил, что многоженство больше не приемлемо Богом – видимо, ему пришло откровение.

Удобно: то, что нужно было услышать правительству США, и Юта стала штатом.

Идея откровения о полном приятии членов ЛГБТ– сообщества церковью в значительной

степени единственная золотая нить, на которую я возлагаю надежды, всегда, когда думаю о

завтрашнем дне с Себастианом. Бригам Янг самолично сказал: он надеется, что люди не будут

воспринимать все, что говорит глава, как истину Божью, он хочет, чтобы они молились и

находили эту истину и в себе тоже.

Несомненно, Папочка Янг не говорил о гомосексуальности, но есть те из нас, кто живут в

современном мире, кто не являлись мормонами, и кто искренне надеялся, что откровение, что

гомосексуализм больше не грех – вопрос времени.

И даже после легализации однополых браков, этого все еще не произошло. Отэм стучит

пальцами по своему бедру одновременно с музыкой. Я не вслушивался в то, что играло, но сейчас

понял, что это песня, которую я люблю. У нее медленный, нарастающий темп, а голос

исполнителя гортанный и хрипловатый. Текст поначалу кажется невинным, но становится

очевидным, что он о сексе, как чуть ли не каждая песня на радио.

Все это вызывает во мне мысли о сексе, и каким бы он был с Себастианом. Как бы все

происходило. Как бы мы…были. Это громадная неизвестность, одновременно волнующая и