История любви одного парня - [52]

Я провожу своими руками вниз по его спине, под его рубашку к теплой коже его тела. Да.

Нет времени оценить, что я ответил на свой собственный вопрос о храмовом белье, потому что

потом его рубашка слетает, да, и моя тоже – кожа к коже.

Д

А

И я никогда не был таким образом снизу, никогда не обхватывал своими ногами чьи– то

бедра, никогда не испытывал такого рода трения и фрикций, и он говорит, что думает обо мне

каждую секунду

да

и говорит, что никогда не испытывал подобного, ему нравится посасывать мою нижнюю

губу, он хочет поставить время на паузу, чтобы мы смогли целоваться вечно

да

а я говорю ему честно, что никогда мне не было так хорошо, как сейчас, и он смеется в мой

рот снова, потому что я уверен, это очевидно по тому, как я втянулся. Я – монстр под ним, с

выгибающимися бедрами и руками, как у осьминога повсюду одновременно. Не думаю, что что–

то за всю жизнь было настолько потрясающим.

– Я хочу узнать о тебе все, – говорит он, теперь безумно, его губы двигаются по моей

челюсти, щетина царапает мою шею.

– Я расскажу тебе все.

– Ты мой парень? – спрашивает он, а затем втягивает мою нижнюю губу перед тем, как

рассмеяться над собой, и разве это не самое удивительное, что кто– то говорил мне за всю мою

жизнь?

– Эм, да.

Парень. Да.

– Даже не смотря на то, что я теперь твой парень, я не стану никому об этом рассказывать,

– шепчу я.

– Я знаю.

Его ладонь движется по мне, между нами – боже мой – и по моим спортивным штанам, что

кажется таким невинными и развратным одновременно. Но развратное смывается, когда я

поднимаю на него взгляд и осознаю, что он рассматривает мое лицо с благоговейным страхом.

И я понимаю. Я тоже никогда не делал этого.

Как в тумане, я тоже тянусь вниз. Его глаза закатываются, а потом закрываются.

Это кажется не реальным. Как такое вообще может быть реальным?

Он двигается вперед раз, и еще раз, и это самое потрясающее, что я когда– либо делал…

И даже не слышу шагов или открывания двери, перед тем как слышу смущенное папино

«Ой!» и как захлопывается дверь.

Себастиан спрыгивает с меня, поворачиваясь лицом к стене, его руки прижаты к лицу. В

звенящей тишине, я не совсем понимаю, что произошло.

То есть, понимаю, что произошло, но это было так быстро, что на несколько ударов сердца

мне кажется, что я могу притвориться, будто у нас с ним была общая галлюцинация.

Это очень плохо на многих уровнях. Никаких больше спектаклей с «Мы просто друзья!»

со взрослыми внизу. Теперь мы вовлечены в это, и я получу разнос за это от одного или обоих

своих родителей.

Но без капли сомнения, это намного унизительней для Себастиана.

– Эй, – произношу я.

– Это плохо, – шепчет он. Он не опускает свои руки, не поворачивается ко мне. Его спина

обнажена, целая карта мышц. Я тону в двойственной реакции: головокружение, что у меня теперь

есть сексуальный парень, и ужас, что этот момент может уничтожить все.

– Эй, – снова повторяю я. – Он не станет звонить твоим родителям.

– Это очень плохо.

– Просто иди сюда, хорошо?

Медленно повернувшись, он подходит обратно, опускаясь на кровать и не оборачиваясь на

меня.

Он стонет.

– Твой отец застукал нас.

Мне требуется мгновение, чтобы подыскать лучший ответ, остановившись на:

– Да, но он, наверняка, смущен сильнее, чем мы.

– Сильно сомневаюсь в этом.

Я знал, что он не последует такой линии рассуждений, но стоило попробовать.

– Посмотри на меня.

Спустя десять секунд он выполняет это. Я замечаю, как он смягчается, и облегчение от

этого вызывает во мне желание встать и заколотить в грудь.

– Все хорошо, – шепчу я. – Он не станет никому говорить. Возможно, он просто

поговорит позже со мной.

Он точно поговорит со мной позже.

Побеждено выдохнув, Себастиан закрывает глаза.

– Хорошо.

Я наклоняюсь вперед, и мне кажется он чувствует мое приближение, даже несмотря на

закрытые глаза, потому что его губы подрагивают в сдерживаемой улыбке. Прижавшись своими

губами к его, я предлагаю ему нижнюю, ту, которую он так любит посасывать, и жду его ответа.

Он медленно отвечает. Это не похоже на предыдущий жар, но все по– настоящему.

Я отстраняюсь, встаю и тянусь за его рубашкой.

– Я собираюсь пойти домой.

– А я собираюсь остаться здесь.

Себастиан борется с еще одной улыбкой от смысла этой фразы, а затем я наблюдаю, как на

его лицо медленно наползает маска. Его лоб расслабляется, и яркий свет исходит из его глаз.

Легкая улыбка, которой я научился не доверять, растягивается на его лице.

– Проводишь меня?

***

Папе требуется всего лишь пятнадцать минут, после ухода Себастиана, чтобы зайти в мою

комнату. Его стук неуверенный, практически извиняющийся.

– Входи.

Он шагает внутрь, осторожно закрывая за собой дверь.

Не знаю, должен ли я злиться или раскаиваться, но эта комбинация отправляет

покалывающее ощущение по моей коже.

Папа подходит к моему стулу у стола и садится.

– Во– первых, я должен извиниться, что не постучался в первый раз.

Кладу свою раскрытую книгу лицом вниз на свою грудь, переводя взгляд на него, со