История любви леди Элизабет - [50]

Сердитый вопрос лорда Марчмэна заставил ее повернуться к нему:

– Не желаете ли поудить рыбу, или вы предпочтете посидеть немного и посмотреть, пока не оправитесь от испуга из-за змеи?

Элизабет оглянулась в притворном шоке:

– Боже мой, сэр, я не ловлю рыбу!

– Вы посидите? – спросил он тоном, который можно было бы принять за сарказм.

Элизабет опустила ресницы, чтобы скрыть улыбку, вызванную растущим нетерпением в его голосе.

– Конечно, я посижу, – гордо сказала она. – Сидеть – это чрезвычайно подходящее занятие для леди, а рыбная ловля, по моему мнению, нет. Я, однако, обожаю смотреть, как вы это делаете.

В течение следующих двух часов она сидела на большом валуне рядом с ним, жалуясь, что камень такой жесткий, что солнце светит так ярко и что воздух такой сырой, а когда больше не могла найти причин для жалоб, то принялась жужжать ему в уши обо всех пустяках, какие только могли прийти ей в голову, и при этом время от времени бросая в воду камешки, чтобы распугать рыбу, тем самым окончательно испортив ему утро.

Когда, наконец, несмотря на все старания Элизабет помешать лорду Марчмэну, он поймал одну, девушка вскочила на ноги и отступила на шаг.

– Вы… вы делаете ей больно! – вскричала она, когда Джон вытащил крючок из рыбьего рта.

– Больно кому? Рыбе? – спросил он, не веря своим ушам.

– Да!

– Ерунда, – сказал лорд Марчмэн, посмотрев на нее, как на слабоумную, и бросил рыбу на берег.

– Послушайте, она не может дышать, – простонала Элизабет, не отрывая глаз от бьющейся рыбы.

– Ей и не надо дышать, – отрезал Джон, – мы ее съедим на завтрак.

– Я не буду, конечно, – вскричала она, стараясь смотреть на него как на хладнокровного убийцу.

– Леди Камерон, – сурово спросил он, – должен ли я верить, что вы никогда не ели рыбу?

– О, конечно, ела.

– А откуда, как вы думаете, появилась рыба, которую вы ели? – продолжал Джон с раздражающей логикой.

– Она появилась из аккуратного чистого бумажного свертка, – заявила Элизабет, тупо смотря на него. – Она всегда аккуратно завернута в чистую бумагу.

– Ну, она не родится в этой чистой бумаге, – ответил лорд Марчмэн, и Элизабет испытала неприятные минуты, скрывая свое восхищение его терпением и одновременно твердым тоном, которым он теперь заговорил с ней. Он не был, как она сначала думала, дураком или размазней. – А до того, – продолжал Джон, – где была рыба? Начнем с того, как эта рыба попала на рынок?

Элизабет гордо вскинула голову, с сочувствием посмотрела на трепещущую рыбу, затем окинула его высокомерно-осуждающим взглядом.

– Я полагаю, они пользуются сетью или чем-нибудь, но я абсолютно уверена, они так не делают.

– Как? – потребовал он ответа.

– Так, как вы – подкрадываетесь к ней в ее родном водяном доме, обманываете ее, пряча крючок в этой несчастной пушистой штуке, а затем выдергиваете бедную рыбку из ее семьи и бросаете на берег умирать. Это совершенно бесчеловечно! – сказала она и нервно одернула юбки.

Лорд Марчмэн, нахмурившись, смотрел на нее с недоверием, затем тряхнул головой, как бы пытаясь прояснить свои мысли. Через несколько минут он повел ее домой.

Элизабет заставила его нести корзинку с рыбой с другой, не со своей стороны. А когда это, казалось, не смутило беднягу, она потребовала отставить руку в сторону, – чтобы корзина оказалась еще дальше от ее персоны.

Элизабет ничуть не удивилась, когда лорд Марчмэн, извинившись, удалился до ужина и оставался мрачным и задумчивым в течение всего невеселого застолья. Она, однако, заполняла паузы, с увлечением описывая разницу между французской и английской модой и рассуждая, насколько важно пользоваться перчатками из наилучшей козлиной кожи, затем развлекала его подробным описанием каждого платья, которое видела и могла вспомнить. К концу ужина лорд Марчмэн выглядел ошарашенным и сердитым; Элизабет немного охрипла и весьма взбодрилась духом.

– Я думаю, – сказала Берта с гордой улыбочкой, оставшись наедине с Элизабет в гостиной, – он сейчас по-другому смотрит на предложение, миледи.

– Я думаю, за обедом он прикидывал, как бы попроще меня убить, – сказала Элизабет, хихикнув.

Она собиралась еще что-то сказать, когда дворецкий прервал их, объявив, что лорд Марчмэн желает побеседовать наедине с леди Камерон в своем кабинете.

Элизабет приготовилась к еще одному поединку остроумия, – или глупости, – подумала она, улыбаясь про себя, и послушно последовала за дворецким через темный в коричневых тонах холл в огромный кабинет, где с правой стороны за письменным столом в темно-бордовом кресле сидел граф.

– Вы желали видеть… – начала она, входя в кабинет, но что-то рядом на стене коснулось ее волос.

Элизабет повернула голову, ожидая увидеть висящий там портрет, а вместо него перед ее глазами оказались клыки огромной кабаньей головы. На этот раз вырвавшийся крик был совершенно непритворным, хотя его вызвала неожиданность, а не страх.

– Он совершенно мертв, – сказал граф с усталой безнадежностью в голосе, глядя, как она, зажав рот рукой, отшатнулась от его самого ценного охотничьего трофея.

Элизабет тут же пришла в себя, скользнула взглядом по стене с охотничьими трофеями и обернулась.