История любви леди Элизабет - [20]

Она выпила глоток шампанского, чтобы выиграть время, и внимательно посмотрела на высокого смуглого человека, о котором слишком много думала с того времени, как впервые поговорила с ним! В глазах Элизабет он с головы до ног выглядел элегантным, сдержанным джентльменом: его темно-красный камзол и панталоны облегали широкие плечи и подчеркивали длинные мускулистые ноги с тем совершенством, которое указывало на самого лучшего лондонского портного; его белоснежный шейный платок был завязан безукоризненно, а темные волосы превосходно ухожены. Даже в свободной позе, в высокой фигуре чувствовалась сила мускулов дискобола, в то время как черты смуглого лица были отмечены холодной надменностью аристократа.

– И он… он такой плохой? – спросила она, отрывая взгляд от чеканного профиля. На нее такое впечатление производила его элегантность, что мозг не сразу воспринял злобный, ядовитый ответ лорда Эверли:

– Он хуже! Этот человек – обыкновенный игрок, пират, мерзавец и хуже!

– Я… я не могу этому поверить, – сказала Элизабет, слишком ошеломленная и расстроенная, чтобы промолчать.

Лорд Хауэрд бросил успокаивающий взгляд на Эверли, затем одобряюще улыбнулся потрясенной Элизабет, неправильно истолковав ее смятение.

– Не обращайте внимания на лорда Эверли, миледи. Он просто разозлен, потому что две недели назад Торнтон облегчил его на десять тысяч фунтов в одном из игорных залов. Перестань, Том, – добавил лорд Хауэрд, когда разгневанный граф пытался протестовать. – Ты добьешься, что леди Камерон не сможет заснуть сегодня от страха в своей постели.

Мысли Элизабет были еще заняты Яном Торнтоном, и она только наполовину слышала, о чем говорили подруги, к которым подвели ее кавалеры.

– Не знаю, что в ней видят мужчины, – говорила Джорджина, – она ничуть не красивее любой из нас.

– Ты когда-нибудь замечала, – философски отметила Пенелопа, – какие бараны эти мужчины? Куда один идет, туда и все остальные.

– Я только желаю, чтобы она выбрала одного и вышла замуж, и оставила остальных нам, – сказала Джорджина.

– Я думаю, ей он нравится.

– Здесь она напрасно теряет время, – насмешливо сказала Валери, со злобой одергивая свое розовое платье. – Как я вам уже говорила, Хариса уверяла меня, что он совсем не интересуется «невинными молодыми созданиями». И все же, – с раздражением вздохнула молодая леди, – было бы восхитительно, если бы она в самом деле воспылала нежными чувствами к нему, один или два танца вдвоем, несколько страстных взглядов, и мы полностью избавимся от нее, как только слухи дойдут до ее обожателя… Господи, Элизабет! – воскликнула Валери, наконец, заметив Элизабет, которая стояла близко, но чуть позади нее.

– Мы думали, ты танцуешь с лордом Хауэрдом.

– Отличная идея, – подхватил лорд Хауэрд. – Я просил следующий танец, леди Камерон, но вы не возражаете, если это будет этот?

– Прежде чем вы полностью завладеете ею, – вставил лорд Эверли, мрачно посмотрев на лорда Хауэрда, которого он по ошибке принял за своего соперника, претендующего на руку Элизабет, – завтра намечена увеселительная прогулка в деревню на весь день, выезд утром. Не окажете ли вы мне честь, разрешив быть вашим эскортом?

Чувствуя себя неловко от таких злонамеренных сплетен, которыми были увлечены ее подруги, Элизабет, приняв с благодарностью предложение лорда Эверли, согласилась на приглашение лорда Хауэрда потанцевать. Танцуя, он с улыбкой посмотрел на нее и сказал:

– Я понимаю, что буду вашим кузеном.

Заметив ее удивление, вызванное его преждевременным замечанием, пояснил:

– Мондевейл доверительно признался мне, что вы собираетесь сделать его счастливейшим из людей, – если ваш брат не найдет несуществующий скелет у него в шкафу [8].

Так как Роберт особо подчеркнул, что он хочет подержать виконта Мондевейла в ожидании, Элизабет сказала только то, что могла сказать:

– Решение в руках моего брата.

– Там, где и должно быть, – одобрительно сказал он.

Через час Элизабет поняла: постоянное присутствие рядом с ней лорда Хауэрда означало, что тот, очевидно, назначил себя ее опекуном на этом вечере, который считал мало подходящим для молодых и неопытных девушек. Она также поняла, когда он оставил ее, чтобы принести ей стакан пунша, что мужская часть, представленная в зале, а также некоторая женская, уменьшалась, по мере того, как гости исчезали в соседней комнате, где играли в карты. Обычно карточная комната была местом, которое хозяйка предоставляла тем мужчинам (обычно женатым или преклонного возраста), которые были вынуждены посещать бал, но упорно отказывались проводить целый вечер во фривольных светских разговорах. Ян Торнтон, как она знала, ушел туда в начале вечера и оставался там до сих пор, и сейчас даже ее подруги нетерпеливо поглядывали в ту сторону.

– Что-нибудь необычное происходит в карточной комнате? – спросила Элизабет лорда Хауэрда, когда он принес ей пунш и направился с ней к ее подругам.

Он кивнул, сардонически улыбаясь.

– Торнтон сильно проигрывает и проигрывал большую часть вечера – очень непохоже на него.

Пенелопа и остальные слушали его слова с выражением жадного любопытства.