История лошади в истории человечества - [40]
Увеличение оборотов скаковой индустрии привело в Англии к перепроизводству чистокровных верховых лошадей, и тех, кто не мог хорошо проявить себя на ипподроме, стали запрягать в экипажи. Транспортными средствами обзаводились частные лица разных сословий. Тип экипажа мог многое сказать о владельце, как о его социальном положении, так и о вкусах и привычках. Особым шиком в Европе считались ландо (название происходит от баварского города Ландау, где этот экипаж появился в XVIII веке) и баруши (от англизированного варианта латинского слова «birotus», «двухколесный»). Ландо вмещало четырех седоков и имело откидывающийся верх. Баруш, несмотря на свое название, был, как и ландо, четырехколесным, но с откидным верхом только над задней скамейкой, поэтому баруши использовались летом. Оба типа экипажей были довольно тяжелы, для них требовалась пара лошадей. Карет, полностью закрытых, в частном владении было мало — их могли позволить себе очень немногие. Существовал и аналог микроавтобуса для поездки большой компанией, он назывался «брек» и имел две длинные лавочки, параллельные движению. Для всех этих экипажей нужен был кучер.
Были и модели для самостоятельного, без кучера, управления — фаэтоны, двуколки всевозможных типов, дог-карты (экипаж для транспортировки собак, ружей и боеприпасов на место охоты). Производились и специальные легкие дамские экипажи, обычно двухместные, в которых можно было ехать с ребенком или подругой. В XVIII–XIX веках появились клубы любителей упряжной езды, большим поклонником которой был, например, английский король Георг IV (1820–1830), однажды проехавший из Лондона в Брайтон (расстояние около 80 километров) на рандоме — в упряжке из трех лошадей, расположенных друг за другом.
Составные, из нескольких лошадей, упряжки создавались для того, чтобы увеличить грузоподъемность и скорость. Широко были распространены пары в ряд и тандемы — пара цугом, или пара на вынос. Держать тандем, с одной стороны, было экономически выгодно, поскольку для него требовался такой же экипаж, как и для одиночной запряжки, и лошадей можно было по-разному комбинировать, но, с другой стороны, править им было непросто, особенно уносной (передней) лошадью. Еще сложнее было править четвериком, шестериком, восьмеркой. Для управления ими нередко привлекали форейтора, который сидел верхом на запряженной лошади, обычно на одной из передней пары. Форейторами обычно служили мальчики или мужчины мелкой комплекции, чтобы не слишком нагружать лошадь, которая и без того тянет большой экипаж.
Выезды из нескольких лошадей были редкостью из-за своей дороговизны и неудобства использования в городе. Дилижансы и почтовые кареты, курсировавшие между городами, запрягались четвериками. Чем больше лошадей в упряжке, тем меньше тяговое усилие каждой из них: в паре оно составляет 92 процента, в четверике — уже 79,5 процента.
История общественного городского транспорта начинается в XVIII веке, когда один француз основал в Париже постоялый двор для конных экипажей около часовни Св. Фиакра, покровителя садоводов. Это были первые в мире наемные общественные экипажи, которые так и называли фиакрами. Затем наемные экипажи появились и в других странах. Англичане отличились и в этой области, создав в XIX веке кеб — закрытый одноконный экипаж на двух колесах, с дверью спереди и местом для кучера высоко сзади. Вожжи протягивались через крышу. Пожалуй, именно такая модель городского экипажа, главный принцип которой предельная компактность, отвечала нуждам тогдашнего мегаполиса.
В Англии в XVIII веке получили распространение баржи на конной тяге. В упряжках здесь были лошади крупные, обычно помеси тяжеловозов, часто ирландского происхождения. Низкие мосты ограничили их рост 160 сантиметрами. В некоторых местах были специальные мостики, по которым тягловые лошади переходили с одного берега на другой. Грузоподъемность таких барж была под 200 тонн, и для самых тяжелых запрягали 14 лошадей парами. Русскому читателю наверняка вспоминаются бурлаки. Теоретически 14 лошадей можно было бы заменить 80 бурлаками, но судно в итоге будет двигаться медленнее.
Скорость барж составляла чуть больше 3 километров в час, но существовали и скоростные суда, проходившие 80–90 километров в день. В конце XIX века появились так называемые «летающие лодки» грузоподъемностью 16–17 тонн, двигавшиеся со скоростью 16–19 километров в час. Они запрягались парой, которая шла средним галопом, причем через каждые 5–8 километров лошадей меняли. Конные баржи просуществовали очень долго благодаря своей относительной дешевизне.
Потомки рыцарских дестрье в Новое время стали еще более массивными и сменили сферу применения — теперь их использовали в упряжке для тяжелых экипажей.
Возможно, ближе всего по типу к рыцарским дестрье першероны — тяжеловозы, выведенные во Франции в провинции Перш; у них есть примесь арабской крови. В XVIII веке они были разнотипными. Более массивные использовались для езды в городах, легкие — в кавалерии. В XIX веке их запрягали в дилижансы, затем в омнибусы. Спрос на першеронов был большим: в одном лишь Париже их закупали по 4000 голов ежегодно.
Разговор о том, что в нашем питании что-то не так, – очень деликатная тема. Никто не хочет, чтобы его осуждали за выбор еды, именно поэтому не имеют успеха многие инициативы, связанные со здоровым питанием. Сегодня питание оказывает влияние на болезни и смертность гораздо сильнее, чем курение и алкоголь. Часто мы едим нездоровую еду в спешке и с трудом понимаем, как питаться правильно, что следует ограничить, а чего нужно потреблять больше. Стремление к идеальному питанию, поиск чудо-ингредиента, экстремальные диеты – за всем этим мы забываем о простой и хорошей еде.
Как коммунистическая и религиозная идеологии относятся к войне и советскому воинскому долгу? В чем вред религиозных предрассудков и суеверий для формирования морально-боевых качеств советских воинов? Почему воинский долг в нашей стране — это обязанность каждого советского человека защищать свой народ и его социалистические завоевания от империалистической агрессии? Почему у советских людей этот воинский долг становится их внутренней нравственной обязанностью, моральным побуждением к самоотверженной борьбе против врагов социалистической Родины? Автор убедительно отвечает на эти вопросы, использует интересный документальный материал.
Способны ли мы, живя в эпоху глобального потепления и глобализации, политических и экономических кризисов, представить, какое будущее нас ждет уже очень скоро? Майя Гёпель, доктор экономических наук и общественный деятель, в своей книге касается болевых точек человеческой цивилизации начала XXI века – массового вымирания, сверхпотребления, пропасти между богатыми и бедными, последствий прогресса в науке и технике. Она объясняет правила, по которым развивается современная экономическая теория от Адама Смита до Тома Пикетти и рассказывает, как мы можем избежать катастрофы и изменить мир в лучшую сторону, чтобы нашим детям и внукам не пришлось платить за наши ошибки слишком высокую цену.
Последняя египетская царица Клеопатра считается одной из самых прекрасных, порочных и загадочных женщин в мировой истории. Её противоречивый образ, документальные свидетельства о котором скудны и недостоверны, многие века будоражит умы учёных и людей творчества. Коварная обольстительница и интриганка, с лёгкостью соблазнявшая римских императоров и военачальников, безумная мегера, ради развлечения обрекавшая рабов на пытки и смерть, мудрая и справедливая правительница, заботившаяся о благе своих подданных, благородная гордячка, которая предпочла смерть позору, — кем же она была на самом деле? Специалист по истории мировой культуры Люси Хьюз-Хэллетт предпринимает глубокое историческое и культурологическое исследование вопроса, не только раскрывая подлинный облик знаменитой египетской царицы, но и наглядно демонстрируя, как её образ менялся в сознании человечества с течением времени, изменением представлений о женской красоте и появлением новых видов искусства.
Представьте, что в Англии растет виноград, а доплыть до Гренландии и даже Америки можно на нехитром драккаре викингов. Несколько веков назад это было реальностью, однако затем в Европе – и в нашей стране в том числе – стало намного холоднее. Людям пришлось учиться выживать в новую эпоху, вошедшую в историю как малый ледниковый период. И, надо сказать, люди весьма преуспели в этом – а тяжелые погодные условия оказались одновременно и злом и благом: они вынуждали изобретать новые технологии, осваивать материки, совершенствовать науку.
Перепады настроения, метаболизм, поведение, сон, иммунная система, половое созревание и секс – это лишь некоторые из вещей, которые контролируются с помощью гормонов. Вооруженный дозой остроумия и любопытства, медицинский журналист Рэнди Хаттер Эпштейн отправляет нас в полное интриг путешествие по необычайно захватывающей истории этих сильнодействующих химикатов – от промозглого подвала девятнадцатого века, заполненного мозгами, до фешенебельной гормональной клиники двадцать первого века в Лос-Анджелесе.
Нет, это вовсе не кулинарная книга, как многие могут подумать. Зато из нее можно узнать, например, о том, как Европа чтит память человека, придумавшего самую популярную на Руси закуску, или о том, как король Наварры Карл Злой умер в прямом смысле от водки, однако же так и не узнав ее вкуса. А еще – в чем отличие студня от холодца, а холодца от заливного, и с чего это вдруг индейка родом из Америки стала по всему миру зваться «турецкой птицей», и где родина яблок, и почему осетровых на Руси называли «красной рыбой», и что означает быть с кем-то «в одной каше», и кто в Древнем Египте ел хлеб с миндалем, и почему монахамфранцисканцам запрещали употреблять шоколад, и что говорят законы царя Хаммурапи о ценах на пиво, и почему парное мясо – не самое лучшее, и как сварить яйцо с помощью пращи… Журналист Фаина Османова и писатель Дмитрий Стахов написали отличную книгу, нашпигованную множеством фактов, – книгу, в которой и любители вкусно поесть, и сторонники любых диет найдут для себя немало интересного.
Книга Леонида Васильева адресована тем, кто хочет лучше узнать и понять Китай и китайцев. Она подробно повествует о том, , как формировались древнейшие культы, традиции верования и обряды Китая, как возникли в Китае конфуцианство, даосизм и китайский буддизм, как постепенно сложилась синтетическая религия, соединившая в себе элементы всех трех учений, и как все это создало традиции, во многом определившие китайский национальный характер. Это рассказ о том, как традиция, вобравшая опыт десятков поколений, стала образом жизни, в основе которого поклонение предкам, почтение к старшим, любовь к детям, благоговение перед ученостью, целеустремленность, ответственность и трудолюбие.
Есть две причины, по которым эту книгу надо прочитать обязательно.Во-первых, она посвящена основателю ислама пророку Мухаммеду, который мирной проповедью объединил вокруг себя массы людей и затем, уже в качестве политического деятеля и полководца, создал мощнейшее государство, положившее начало Арабскому халифату. Во-вторых, она написана выдающимся писателем Вашингтоном Ирвингом, которого принято называть отцом американской литературы. В России Ирвинга знают как автора знаменитой «Легенды о Сонной Лощине», но его исторические труды до сих пор практически неизвестны отечественному читателю.
Быт дореволюционной русской деревни в наше время зачастую излишне омрачается или напротив, поэтизируется. Тем большее значение приобретает беспристрастный взгляд очевидца. Ольга Семенова-Тян-Шанская (1863 1906) — дочь знаменитого географа и путешественника и сама этнограф — на протяжении многих лет, взяв за объект исследования село в Рязанской губернии, добросовестно записывала все, что имело отношение к быту тамошних крестьян. В результате получилась удивительная книга, насыщенная фактами из жизни наших предков, книга о самобытной культуре, исчезнувшей во времени.