История логики - [224]
Критику законов формальной логики Гегель дает во второй книге своего сочинения «Наука логики», в разделе «Учение о сущности». Первая часть «Науки логики» вышла в свет в Нюрнберге в 1812 г. (здесь была дана критика формальной логики). Вторая же часть ее, в которой заключается учение о понятии, суждении и умозаключении, была опубликована в Нюрнберге в 1816 г. Эти же вопросы логики Гегель затем обсуждает в «Энциклопедии философских наук» (I изд. 1817 г., III изд. 1830 г.). Это сочинение имело своей целью служить для студентов руководством к университетским лекциям Гегеля.
В. И. Ленин в своем конспекте книги Гегеля «Наука логики» подчеркивает, что Гегель трактует проблему «рефлексии» иначе, чем ее обычно понимают, и в ином плане по сравнению с Кантом. Обыкновенно рефлексия понимается как «движение силы суждения, выходящей за данное непосредственное представление…» (цитата из труда Канта «Критика способности суждения»)[129], т. е. понимается в субъективном смысле именно как рефлексия рассудка, и у Канта она трактуется в субъективном смысле, тогда как Гегель понимает рефлексию шире.
В. И. Ленин следующим образом характеризует позицию Гегеля в ее противоположности другим философским направлениям:
«Философы более мелкие спорят о том, сущность, или непо средственно данное взять за основу (Кант, Юм, все махисты). Гегель вместо или ставит и, объясняя конкретное содержание этого „и“»[130]. Именно поэтому Гегель вкладывает в понятие «сущность» иное содержание, чем «мелкие философы». Для Гегеля сущность есть «движение через различенные моменты, абсолютное опосредствование собой»[131].
Для Гегеля сущность и явление («видимость», «кажимость») не оторваны друг от друга, как у Канта, а, напротив, представляют неразрывное единство: сущность проявляется в явлении и потому «явление существенно». В силу этого понятие «сущность» получает богатое конкретное объективное содержание, явление понимается у Гегеля как то, что находится внутри самой сущности, как момент сущности, а не противопоставляется ей как нечто совершенно отличное от нее и обособленное от нее. Вот почему сущность и мыслится Гегелем как движение через раз личные моменты. Поэтому-то, как указывает В. И. Ленин, «Гегель выясняет односторонность, неправильность „закона тождества“ (A=A)»[132].
Гегель требует, чтобы мы понимали сущность не как простое неподвижное тождество с собой, но как движение, переход одного определения в другое. Этого движения, говорит Гегель, не понимает обычное мышление, не понимают его и сторонники формальнологического закона тождества (этот упрек Гегеля, направленный против закона тождества вообще, в действительности имеет силу только в отношении метафизического толкования этого закона).
Рассматривая категорию «сущность», Гегель говорит, что «сущность» мыслится как чистое «саморавенство», «сущность равна самой себе в своей абсолютной отрицательности»[133]. Здесь мы имеем простое тождество с собой. В связи с этим Гегель ставит вопрос, каким должно быть понимание тождества. Он отмечает как низшую ступень в понимании тождества, когда оно понимается как абстрактное, наряду с которым (вне его) существует различие. Тождество и различие здесь мыслятся как соединяющиеся и переплетающиеся между собой чисто внешним образом. Этому взгляду Гегель противопоставляет более глубокое понимание тождества, согласно которому, то, что равно самому себе, одновременно и неравно самому себе и таким образом противоречиво.
Диалектическое понимание тождества Гегель противопоставляет абстрактному метафизическому, согласно которому тождество находится вне различия и различие находится вне тождества. Такие понятия тождества и различия Гегель называет «продуктами внешней рефлексии и абстракции»[134] и считает эти понятия односторонними и неполными. Напротив, согласно диалектическому пониманию (согласно точке зрения, полной рефлексии), тождество заключает в самом себе различие и раз ным образом различие заключает в себе тождество. Тождество надо понимать диалектически как «тождественное с собою различие»[135]. Тождество, по Гегелю, есть «в себе самом абсолютное нетождество»[136] Но вместе с тем оно есть «определение тождества в противоположность нетождеству»[137]. Таковы два момента в понятии тождества – отрицательный и положительный.
Логический закон тождества «A=A» Гегель называет «первым первоначальным законом мышления – началом тождества». Формальнологическую формулу этого первого закона мышления Гегель характеризует как пустую тавтологию.
Это – пустая бессодержательная формула, и Гегель критикует тех, кто крепко держится за нее, считая ее истиной. Гегель говорит, что они крепко держатся за «неподвижное тождество», которое никуда не ведет. Те, кто утверждают, что тождество и разность различны, уже тем самым включают в понятие тождества признак разности, так как утверждают, что тождество разнится от разности. Оно разно не внешне, а по самой своей природе. Сами сторонники этой формулы логического закона тождества согласны, что эта формула выражает лишь формальную, абстрактную, следовательно, неполную, одностороннюю истину. Но ведь отсюда вытекает, утверждает Гегель, что «истина достигает полноты лишь в единстве тождества с разностью и тем самым состоит в этом единстве»
Наполеон притягивает и отталкивает, завораживает и вызывает неприятие, но никого не оставляет равнодушным. В 2019 году исполнилось 250 лет со дня рождения Наполеона Бонапарта, и его имя, уже при жизни превратившееся в легенду, стало не просто мифом, но национальным, точнее, интернациональным брендом, фирменным знаком. В свое время знаменитый писатель и поэт Виктор Гюго, отец которого был наполеоновским генералом, писал, что французы продолжают то показывать, то прятать Наполеона, не в силах прийти к окончательному мнению, и эти слова не потеряли своей актуальности и сегодня.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.