История лаборатории №27 - [9]

       - Да...

       Повисла гнетущая пауза. Ивик думал, как бы ему попрощаться с девушкой так, чтобы не обидеть и лишний раз не расстроить ее. Ведь у него умер всего лишь начальник, а у нее отец, пусть и видела она его, похоже, не так уж часто.

       - Ивик, ну что ты? Ба, да ты тут нашел себе даму! - воскликнул Каспониус, хлопнув Ивика по плечу.

       - Не сейчас, Касп, - Ивик убрал руку Каспониуса со своего плеча, - разве не видишь, что я разговариваю.

       - Да уж вижу, но разве ты не можешь потерпеть даже здесь?

       - Чего потерпеть? - всерьез начал злиться Ивик, - разве не видишь - это дочка господина Краавтиса, пусть Егандал будет ему теплым домом.

       - Не кипятись ты так, - замахал руками Каспониус, после чего обратился уже к девушке, - и что, тебя тоже не пустили на церемонию сожжения?

       - Да, - опустив глаза в пол, ответила девушка.

       - Тогда знаешь, что я думаю, - спросил Каспониус, уже обхватив девушку за плечо, и не дожидаясь ответа на свой вопрос, который по большому счету и вопросом то не был, продолжил, - ты должна пойти с нами. На церемонию не попадем, но зато помянем старика, и ведь мы, можно сказать, самые близкие его люди, кроме дочери, разумеется.

       Ивик уже был готов вступиться за честь девушки и отодрать наглеца от нее, но внезапно девушка покойного главы лаборатории N 27, произнесла:

       - Да, я пойду.

       - Вот и молодец, - Каспониус уже потащил девушку вперед, оставив Ивика позади. У последнего не было причин задерживаться в больнице, тем более, что они и так отстали от всех.

* * *

       Трактир, о котором говорил господин Мергольт, и вправду оказался в двух шагах от больницы, все на той же Столярной улице, только несколько дальше от проспекта и носил гордое название "У Савралла". Судя по новенькой вывеске, он не страдал отсутствием клиентуры, даже несмотря на недавно открывшийся напротив "Круглый стол", если память не изменяла Ивику.

       Изнутри трактир, находившийся в полуподвале, оказался такой же чистенький и ухоженный, как и его вывеска, словом не из бедных, на порядок выше классом того, в котором совсем недавно завтракал Ивик. Однако, главным его достоинством было то, что здесь было тепло и сухо.

       Народу было не так уж много, даже в зоне действия камина, в котором горели настоящие дрова, пышущие жаром, а не уголь. Конечно, если смотреть объективно, оно не так эффективно, как уголь, тем паче Маннододизированный уголь, но когда сидишь у огня, горящего на настоящих поленьях, становиться много теплее и уютнее. Для создания же еще большего уюта в простой деревянной люстре с железными подсвечниками, покрашенными черной краской, стояли настоящие свечки, что и вовсе было расточительством, особенно если прибавить подсвечники на столах. Впрочем, уж свечки-то точно были поддельные или защищенные какой-нибудь магией, ведь насколько Ивик знал, столь плотное скопление открытого огня было попросту незаконным и трактир должны были давно закрыть.

       Столы здесь были не круглые, как в заведении напротив, а вполне обычные, прямоугольные и достаточно длинные, чтобы за одним из них могла разместиться столь крупная компания. Не успели еще члены лаборатории толком рассесться, как к ним подбежала официантка, женщина средних лет в платье, белом переднике и подносом в руках, и поинтересовалась, что господа соизволят пить. Каким-то образом она сразу вычислила, что господа пришли именно пить, а не обедать или завтракать, хотя для одного было уже слишком поздно, а другого несколько рано.

       После непродолжительного и довольно вялого спора, члены лаборатории пришли к выводу, что пить будут Ганааг, любимое вино Краавтиса, производимое на юге сопредельного Алтара. Ганааг не был дорогим вином, более того, его производили в таких объемах, что хватало не только на подвалы каждого, пусть даже самого захудалого трактира Лендала, но и на подвалы доброй половины зафалкийских королевств.

       Собственно, спор происходил лишь между господином Хенекусом Мергольтом и госпожой Алиеттой Брнудершавтской Математик требовала шнапса, уверяя, что пить вино в таких случаях нельзя. Профессор же отвечал, что Кравтису было бы приятно, если бы на его поминках пили его любимое вино, а такую гадость как шнапс, джин, бренди и прочую огненную воду исключили. Не говоря уже о том, что напиться она хочет лишь потому, что злится на того ни в чем не повинного дежурного.

       В результате они сошлись на том, что Алиетта вместе со всеми выпьет Ганаага, после чего может потреблять все, что угодно в любом количестве. В конце концов, она ведь взрослая женщина, и к тому же Хенекусу в бабушки годиться.

       Вскоре на их столе оказалось четыре кувшина с вином и кувшин с водкой, а может все-таки и настоящим Рикендальтским шнапсом, ничуть не уступающим размерами кувшинам с вином, хотя желание пить его выразила лишь начальник Ивика. Кроме того, даже без просьбы господина Хенекуса на столе кроме деревянных кружек, похожих на маленькие бочонки, появилась всякая мелочь, вроде краюхи хлеба, колбасы, ломтя сыра и вяленого мяса. Похоже, профессор был здесь не раз и всегда платил по счетам, раз уж с него не только не потребовали деньги вперед, но и принесли закуски.