История крестовых походов - [92]

Император Фридрих согласился на все это и выступил в начале марта 1190 года, получив греческих заложников, из Адрианополя на юг. Переправа войска через Геллеспонт, вследствие бурной погоды, продолжалась от 22 до 28 марта. Наконец, император переплыл в Азию, окруженный пятью военными кораблями и другими судами и под шум военной музыки любовавшихся на берегу и на море греков. Немецкая армия, которая теперь впервые шла навстречу более серьезной опасности, была приблизительно в такой же численности, как при выступлении с родины. Несчастный Исаак своими глупыми неприязненными военными действиями добился разве только того, что значительно ослабил свою собственную силу и еще больше распространил убеждение о неизбежности великой войны между франками и греками. Напротив, немцы в этих затруднениях и битвах понесли до сих пор лишь небольшие потери; значительнейшие потери войску были нанесены тем, что некоторые венгерские отряды, присоединившиеся в начале к ним, по большей части вернулись по желанию короля Белы; но зато число пилигримов снова увеличилось и в том же объеме, благодаря присоединению запоздавших.

Путь войска шел от Геллеспонта на юго-восток через внутренние области самой западной Малой Азии. Лесистые горы и реки представляли некоторые препятствия походу; греческие провинциалы старались бегством избавиться от обещанной доставки жизненных припасов, нападали на пилигримов как разбойники, собравшись в шайки; но несмотря на то, войско двигалось очень быстро и достигло не более как через три недели, 21 апреля, Филадельфии, самого значительного греческого города во внутренних местностях западной Малой Азии. Здесь враждебное настроение жителей причинило злые ссоры, которые только с трудом были усмирены вмешательством сначала начальника города, а потом самого императора Фридриха. Чтобы уничтожить всякий повод к новым столкновениям, был тотчас предпринят дальнейший поход и шел несколько дней на юго-восток через пустынные местности, которые были ужасно разорены во время войны между византийцами и сельджуками. В красиво расположенной Лаодикее войско достигало последнего греческого пункта, откуда двинулось прямо к востоку во внутренность Малой Азии. Туркоманские или сельджукские шайки беспокоили войско уже между Филадельфией и Лаодикеей. Теперь эти нападения повторялись каждый день и становились все опаснее, когда пилигримы подходили к Мириокефалонскому ущелью, где четырнадцать лет тому назад император Мануил так решительно был разбит наголову. Казалось невозможным отбить дорогу сквозь ущелье: поэтому войско отклонилось на север и удачно обошло узкое место очень тяжелым переходом через высокий горный хребет. В сражениях, которые при этом все-таки произошли, превосходно выказались дисциплина и храбрость крестоносцев; неприятель потерпел, насколько мы знаем, гораздо большие потери, чем немцы; но тем не менее положение последних сделалось постепенно очень опасным, так как рабочие и рыцарские лошади, на которых в большой мере основывалась сила войска, были чрезмерно истощены уже в долгую войну во Фракии, а еще более в затруднительных походах со времени оставления Геллеспонта. Но на восток от Лаодикеи почти невозможно было больше достать корму из-за рыскавшего вокруг неприятеля, и силы животных чрезвычайно быстро падали. Крестоносцы утешались надеждой, что эта беда скоро окончится, так как они находились уже в области султана иконийского, который был дружен с императором. Между тем, однако, там произошла перемена правления, потому что старый Килидж-Арслан II отказался от престола и разделил свое государство между своими сыновьями: господство в Иконии досталось принцу Кутбеддину. Правда. Килидж-Арслан отправил незадолго до того посла к Фридриху и тотчас после того сделал то же и Кутбеддин, и оба посла постоянно клялись императору, что сельджукские князья, исполненные дружбы к немцам, были совершенно невинны в тех нападениях, которые были сделаны до сих пор на войско пилигримов, так как они исходили от необузданных и не имевших господина кочующих племен. Но в действительности дело стояло совсем иначе. Кутбеддин не только вообще обратился снова к делу ислама, но тесно соединился с Саладином против крестоносцев, женившись на его дочери. Мусульманские послы, конечно, знавшие об этом, объявили, наконец, 5 мая, на другой день после описанного перехода чрез горы к северу от Мириокефалона, что они желали бы поговорить с одним из враждебных эмиров. Им удалось, под этим предлогом, уйти из войска и даже взять с собой, как пленника, рыцаря Готфрида Визенбахского, который был в 1189 году немецким послом у Килидж-Арслана. Теперь пилигримы узнали, к чему они пришли, а именно, что их ждала ужаснейшая беда и опасность.

Они достигли 7 мая Филомилиума, сожгли этот город и двинулись оттуда прямой дорогой к Иконии. Но они были непрерывно окружены уже не отдельными шайками, а сильнейшими массами лучших сельджукских войск. Одно нападение сменялось другим. Христиане должны были сражаться, когда они почти падали от жары, жажды и голода. Через несколько дней у них оставалось только несколько сотен годных рыцарских лошадей. Остальные лошади и вьючный скот пали, и их мясо служило крестоносцам пищей, а их кровь для утоления мучительной жажды. Кроме этого, они ели или сосали отвратительнейшие вещи, чтобы как-нибудь подкрепиться и освежиться. Но несчастных поддерживало прежнее вдохновение крестоносцев, соединенное в этом войске с духом военного порядка. Один в мечтательном восторге видел, как святой Георгий на белом коне бросался впереди войска на неприятеля; другому чудились удивительные птицы, которые окружали войско, возвещая счастье. Старый император, его сын герцог Фридрих, князья и государи, все показывали в сражении героический пример войскам. Мечи и копья немцев наносили страшные опустошения в рядах сельджуков, и после тяжелых потерь последние должны были со дня на день уступать войску дальнейший путь