История крестовых походов - [172]

Как следствие этого развития внутри ордена мы должны были бы признать — все по тому же взгляду, — что тамплиеры переняли из понятий альбигойцев, т. е. из старого запаса еретических мнений катаров, именно то, что как раз к ним подходило, а также худо или хорошо связывали и те черты, которые оказывались в истории их собственного прошлого, и наконец, привели наслаждение земным существованием в нечестиво безнравственную систему. Таким образом, они, как говорят, дошли до грязного поругания знамения креста, до отречения от Иисуса Христа, до признания какого-то двойного божества; а именно, истинного, всемогущего, как бы высшего Бога и Бога низшего, который руководит только вещественным миром и раздает его удовольствия. Они будто бы поклонялись последнему, как идолу, в виде, как говорится, человеческой головы, вылитой из благородного металла. Каждый член этой еретической секты, конечно, имел участие во всем блеске и богатстве, которыми пользовалась община; а так как рыцарям было предписано целомудрие в отношении к женщинам, то взамен этого явно допускался тот отвратительный порок, который во все время был сильно распространен на Востоке и на который указывали бесстыдные церемонии при самом вступлении в орден. Главные группы храмового рыцарства, восточная и французская, как говорят, совершенно предались этому позорному еретичеству, между тем, как немецкие члены ордена, а также англичане, шотландцы, испанцы и португальцы остались от него свободны.

Что мы можем принять из всего этого? Действительно ли есть достаточные доказательства того, что это пошлое отвратительное еретичество храмовников имеет какую-нибудь внутреннюю связь с глубокой религиозностью альбигойцев? Не является ли, кроме того, самое еретичество совсем подозрительным, так как оно отягощает рыцарей отчасти теми же безумствами и низостями, за которые церковь уже в тринадцатом столетии, преследуя еретиков, наказывала их противников, например несчастных штедингцев? Очевидно, что мы должны поверить тяжелому обвинению ордена только тогда, когда оно будет неопровержимо доказано недвусмысленными свидетельствами. Но таких свидетельств почти не находится. Мы собственно знаем об этом: еретичество только из личных признаний рыцарей, высказанных при ужасных мучениях пытки телесной и, может быть, еще злейшей пытки моральной, а это свидетельства, которые трудно назвать недвусмысленными и правдоподобными.

Поэтому могущественная община погибла вовсе не вследствие того, вероятно совершенно вымышленного, еретичества, а также и не из-за своих многих моральных ошибок. Эти вещи давали только удобный повод для ее врагов, низвергнуть общину; главная причина ее гибели, напротив, проистекала из ее политического положения. Эта милиция папства уже до падения Аккона сильно восстановила против себя некоторых врагов римской курии, государей, государственных мужей и народные массы. Но теперь царствовал во Франции король Филипп IV «Красивый», заклятый противник всякого теократического движения, первый государь, «в делах которого уже проносится резкое веяние новейшей истории». Он вскоре победил упрямую волю папы Бонифация VIII и отправил церковь в ссылку в Авиньон. Затем он обратился против тамплиеров, богатства которых неудержимо дразнили его корыстолюбие, и их сильный организм нужно было разрушить, чтобы юное французское государственное здание не подвергалось постоянно серьезной опасности. Но ужасный процесс, посредством которого он уничтожил орден в 1307–1313 годах, собственно, не идет в рамки крестовых походов, а относится к внутренней истории христианского Запада, особенно Франции. Жалобы против тамплиеров, конечно, собрать было не трудно. Много сотен рыцарей было заключено и предано ужасной пытке, целые толпы их были казнены с изысканной жестокостью. Папа Климент V наконец не мог дольше отделаться от страстных настояний короля Филиппа и окончательно уничтожил орден 22 марта 1312 года, если не в силу «судебного приговора», то по крайней мере «из предусмотрительности и по пастырской верховной власти». 18 марта 1313 года был сожжен на медленном огне последний гроссмейстер тамплиеров, доблестный Яков Молэ.

Страшная судьба, как мы видели, была все-таки не совсем незаслуженна. Но после таких событий кто мог иметь еще серьезную надежду на возобновление крестовых походов? Поэтому справедливо старинное предание, которое рассказывает, что каждый год в ночь уничтожения ордена в склеп тамплиеров является вооруженная фигура с красным крестом на белой мантии и спрашивает кто хочет освободить Святой город? «Никто, никто, раздается из-под сводов ответ, — потому что храм разрушен».

Родос, Армения, Кипр

В те же годы, когда погибал орден тамплиеров, орден госпиталитов достигал нового расцвета, хотя и он был близок к тому, чтобы и его не увлекло падение более могущественной общины. Обоим орденам в то время грозили большею частью одни и те же враги. Госпиталиты еще немного раньше тамплиеров были изъяты от епископской власти, точно так же роскошно жили, вели эгоистическую политику и высоко держали знамя римской Курии против государственных властей. После падения Аккона на Западе много раз шла речь о преобразовании, а главным образом о соединении обоих орденов в один, потому что в своем прежнем виде и при вражде, которая часто возникала между ними, они не могли достаточно выполнить свою главную задачу, защиту Святой Земли от ислама. Неприязнь к духовному рыцарству, которая высказалась уже в этом, разразилась наконец только против тамплиеров и пощадила госпиталитов, отчасти потому, что на первых прежде всего обратилась ненависть короля, частью однако, из-за другой причины. Среди всех рыцарских орденов того времени только Орден тамплиеров казался не имеющим полного права существования. Напротив, рыцари Немецкого ордена уже несколько десятилетий нашли вне Святой Земли, в далекой Пруссии, второй и чрезвычайно значительный круг деятельности, который обеспечивал их существование еще на неисчислимое время, а госпиталиты именно в это время собрали все свои силы, чтобы также добиться вполне самостоятельного политически-военного положения. Так как со времени падения Аккона Сирия была для них закрыта, они обратили свои искания дальше на запад, на берега Эгейского моря, из-за которых боролись франки, греки и турки. В 1306–1309 годах они выступили здесь с большой силой, в 1310 году окончательно утвердились на Родосе и вскоре подчинили себе целый ряд островов, принадлежащих к южным Спорадам, а именно Симе, Кос, Низирос, Калимнос и Лерос. Соседний материк был в руках магометан: храброе рыцарство основало в своих новых владениях один из оплотов христианства от дальнейшего распространения ислама, и об уничтожении этого ордена с тех пор нечего было и думать, так что он был даже утвержден наследником тамплиеров и действительно получил по крайней мере часть его владений. Более чем два столетия после этого родосские госпиталиты достойно удерживали свое место рядом с французскими обладателями Крита и Ахайи, Афин и Наксоса. С помощью своих западных доходов и прибылей от своих цветущих и благоприятно для торговли расположенных островов, они содержали значительное войско, около 1380 г. они в продолжение нескольких лет владели в виде залога княжеством Ахайей, с 1343 до 1402 владели богатой Смирной, а в 1399 году на развалинах древнего Галликарнасса выстроили сильную крепость Св. Петра (ныне Будрун).