История крестовых походов - [152]

Весной 1249 года начались ревностные приготовления к переезду в Египет. С трудом набирали во всех сторон достаточный флот, как из больших военных кораблей, так и небольших и плоскодонных судов для непосредственного нападения на неприятельский берег. Пришли еще некоторые подкрепления из Греции, где зимовала часть крестоносцев. Когда все было собрано вместе, то насчитывалось более двух с половиной тысяч французских рыцарей, значительные толпы кипрских, сирийских и английских господ со множеством оруженосцев и слуг: вообще видное войско. Флот состоял из 120 больших и более 1600 мелких судов, но вооружение этой армады потребовало много времени. Потом отплытие было задержано бурной погодой. Наконец, 30 мая, армада вышла в открытое море и через несколько дней завидела берег Египта и башни Дамиетты.

Султан Эйюб, хотя с некоторого времени был тяжело болен, все-таки заботливо приготовился к этому нападению. Его войска и корабли были готовы к прикрытию главных гаваней в дельте Нила. Поэтому, когда крестоносцы подплыли к дамиеттскому устью Нила, они увидели перед собой большую враждебную силу готовую к бою. Но и в них, после долгих бездеятельных промедлений, с удвоенной силой вспыхнула прежняя ярая жажда боя. Хотя 5 июня — вблизи берега находилась только часть их флота, рыцари тотчас кинулись в самые маленькие суденышки, приставали там и сям и навстречу скачущим врагам выставляли ряды своих неодолимых копьев. Король Людовик, горя нетерпением, прыгнул с борта по плечи в воду и стал наряду со своими храбрецами. Вскоре христиане стали достаточно сильны, чтобы перейти к нападению, а мусульмане, сильно напуганные своей неожиданной неудачей, после слабого сопротивления покинули поле сражения.

Высадка последовала на том же самом месте, как в 1218 году, в низменностях на западе от Дамиеттского устья Нила. Разбитые перешли по понтонному мосту через Нил, назад в Дамиетту, но только распространили там панику, которой сами прониклись, среди гарнизона и жителей крепости. Долгое сопротивление ужасному, необузданному нападению христиан казалось невозможным, и в то же время не ожидалось никакой большой помощи от больного султана. Поэтому в темноте ночи бежали с боязливой поспешностью на юг, во внутрь страны, сначала войска, потом обыватели города с женами и детьми. На другой день, 6 июня, христиане были еще заняты выгрузкой своих военных припасов, когда к ним пришла поразительная весть об очищении Дамиетты. С великим ликованием, с священными песнями они двинулись в оставленный город, завладели богатой добычей, обратили мечети в христианские церкви и поставили над ними епископа.

Таким образом, начало этого крестового похода ознаменовалось необычным счастьем. Но все-таки надежды на будущее были весьма смутны. Султан Эйюб назначил строгие наказания бежавшим из Дамиетты и этим успешно предупредил дальнейшее распространение трусости среди своих войск. Кроме того, войско росло со дня на день, благодаря свежим подкреплениям, и вскоре оказалось таким воинственным, что оно могло уже высылать один за другим отряды легких всадников, чтобы беспокоить христиан внезапными нападениями; некоторые мусульмане были даже так отважны, что в темную ночь замешивались между пилигримами и убивали то там, то сям спящих, чтобы получить награду, которая им была обещана за такие смелые выходки. С другой стороны, число христиан было едва достаточно, чтобы занимать Дамиетту и в то же время начать большое предприятие внутри страны, а хуже всего было то, что время года на долгие месяцы задерживало продолжение крестового похода. Некогда кардинал Пелагий начал летом свой поход к Каиру и был побежден не оружием врагов, а скорее разлитием Нила. Поэтому теперь не нужно было покидать безопасного положения на берегу до тех пор, пока поздняя осень не будет защищать от страшных наводнений.

Между тем король Людовик велел усилить укрепления Дамиетты вне города, в лагере, защищенном окопами. Здесь христиане могли, правда, не подвергаясь опасности, ожидать дальнейшего хода событий, но новая бездеятельность, на которую они были осуждены, в высшей степени вредила внутренней твердости войска. Как рыцари, так и слуги предались беспорядочному распутству, лагерь наполнился завистью и враждой, и нередко некоторые знатные господа предпринимали дерзкие грабительские набеги в окрестности или тайно выезжали на безумно отважный бой с неприятелем несмотря на то, что всякие такие самовольные действия были строго запрещены. Король Людовик, предавшись исключительно своим благочестивым побуждениям, не обладал необходимой решительностью и твердостью, чтобы сильной рукой подавить все эти беспорядки — и дисциплина войска до такой степени расшаталась, что оставляла очень мало надежды на дальнейшие победы.

Летом и осенью 1249 года в Дамиетту прибыли, правда, еще значительные подкрепления, напр., отряд англичан под предводительством Вильгельма «Длинный меч», графа Салисбюри, а в особенности целое войско оставшихся французов, которых только теперь привел с родины один из братьев Людовика, Альфонс Пуатье. Однако, когда после этого был военный совет о продолжении крестового похода, среди французских баронов оказалась большая разноголосица мнений. Одни требовали завоевания Александрии, т. е. обдуманного, осторожного расширения христианского господства на египетском берегу, другие упрямо требовали похода на Каир, на том основании, что если хочешь убить змею, то должно раздавить ей голову. Во главе этих бурных воителей стоял граф Роберт Артуа. Людовик не мог противоречить своему брату, более разумные рыцари не хотели, наконец, показаться трусами, одним словом, 20 ноября войско поднялось и двинулось к югу, вдоль Нила, по тому же несчастному пути, который три десятилетия тому назад привел христиан к погибели.