История костюма - [50]
Испанская мода стала господствующей, это признали все европейские государи и вельможи, подчинившиеся ей самым рабским образом. Даже французский двор, как мы видели, не составлял исключения из общего правила. Зато Италия была по-прежнему в этой области довольно самостоятельной, что объяснялось облагораживающим влиянием искусств, предохранявшим итальянцев от слепого подражания нелепостям испанской моды. Совсем особняком стояли и немецкие ландскнехты, которые игнорировали стеснительные предписания испанской моды и носили по-прежнему необъятные шаровары и другие части своего просторного, хотя и несколько странного, костюма.
Сначала испанский костюм был довольно удобен и элегантен, но с течением времени он приобрел чрезвычайно нелепый характер. Начали прибегать к различным искусственным мерам в виде толщинок и подкладок, в тех случаях, когда фигура не отвечала требованиям моды. Впоследствии эти меры приобрели силу закона и стали применяться даже такими людьми, которые в них вовсе не нуждались. Характерными особенностями испанского костюма было трико, брыжи и кринолин (vertugade).
Узкие, вязаные из шелка брюки, плотно облегающие формы ног, появляются впервые в 1540 году на английском короле Генрихе VIII. Затем они быстро прививаются при всех остальных европейских дворах, где до сих пор употреблялись только сшивные панталоны в виде чулок. Впоследствии трико распространялось повсюду, благодаря появлению вязальной машины. Одна такая машина была изобретена в Кембридже неким Вильямом Ли и состояла из 2500 отдельных частей; на ней можно было связать в течение одного дня не более 344 рядов петель. Этой машиной пользовались (в усовершенствованном виде) вплоть до XVIII столетия.
В появлении брыжевого воротника нет ничего неожиданного. Начиная с конца XV века рубашка, закрывавшая декольте, постепенно поднималась, пока не стала наконец доходить до подбородка, где заканчивалась обыкновенно какой-нибудь обшивкой. Впоследствии эту обшивку стали делать шире, она отделилась от рубашки и превратилась в самостоятельную принадлежность костюма. Это преобразование совершилось с неимоверной быстротой, и к началу 1560 года на сцену появились гигантские брыжи в виде мельничного жернова. Они делались обыкновенно из нескольких локтей тонкого полотна, располагавшегося вокруг шеи красивыми складками, которым придавалась надлежащая твердость при помощи гофрировальных щипцов и проволочных приспособлений. Все были в восторге от этого нововведения. Мужчины и дамы находили его чрезвычайно изящным. Даже мальчики и девочки в самом юном возрасте привыкали смотреть на него как на некую привилегию, хотя оно доставляло им немало мучений. В скором времени брыжи стали украшаться особой отделкой: края их вырезались в форме зубчиков или, как это делалось преимущественно в Италии, обшивались шитьем (punto a reticella). В 1615 году Фридрих Мессершмид, переводя с итальянского языка книгу Антонио Мария Спельта «Мудрая глупость», очень скорбит, что форма брыжей меняется с каждым днем. «Эти перемены, — пишет он, — стоят иногда дороже целого платья. Я сам знаю такую особу, которая заплатила за брыжи 50 крон». Дольше всего эти гигантские брыжи были в моде в Голландии и Германии; в Голландии они употреблялись даже во второй половине XVII века.
Гигантский воротник, доходивший до подбородка, ушей и затылка, заставил укоротить волосы и бороду. Все испанцы носили короткие волосы, остроконечную бородку и закрученные усы, и только Филипп II, в виде исключения, продолжал отпускать длинную бороду. Женщины поднимали волосы наверх и сооружали из них искусные прически при помощи парикмахеров, искусство которых достигло в это время пышного расцвета.
Наряду с воротником стали распространяться манжеты. Сначала они тоже имели скромный вид, потом сделались значительно наряднее, стали отделываться зубчиками или шитьем (reticella) и, наконец, когда в моду вошли кружева, стали считаться неотъемлемой принадлежностью всякого нарядного платья.
А затем появился кринолин. Кто первый изобрел его, неизвестно. Мужчины носили подкладки из ваты, чтобы их фигура казалась как можно прямее и неподвижнее, а дамы, не желая отставать от них, прибегали к таким же искусственным мерам. В конце концов, не довольствуясь ватой, они стали пользоваться китовым усом и проволокой, и появился кринолин. Благодаря ему каждая благородная испанка начиная от талии походила на расширяющийся конус.
За этим главным нововведением последовал целый ряд мелочей, которые, в свою очередь, способствовали каменной неподвижности испанского костюма. Коротко остриженные волосы у мужчин были накрыты маленьким беретом или тяжелой шляпой, причем голова покоилась на белом воротнике, как на блюде; плечи поднимались кверху, благодаря ватным наплечникам; грудь короткого камзола образовывала внизу пышный напуск, что достигалось при помощи подушки, и, наконец, две такие же подушки увеличивали размеры шарообразных панталон, в сравнении с которыми обтянутые шелковым трико ноги казались жердочками. Остроконечные башмаки без каблуков делались из кожи или светлой материи — сукна, шелка или бархата; гладкое трико — из сырцового шелка; короткие панталоны — из бесконечного количества вышитых лент, между которыми проглядывала дорогая материя. Узкий камзол шился преимущественно из шелка или бархата. Узоры на этих материях стали значительно мельче, чем в первой половине столетия, что объясняется сравнительной узостью костюма и разрезами; они представляли собой в большинстве случаев узкие пальметты, окруженные переплетающимися усиками и ленточками. В конце столетия в моду входит особый узор: мелкие цветы, не соединенные друг с другом, а расположенные рядами таким образом, что одни из них смотрят направо, другие налево. Иногда цветы вырезались из бархата и разбрасывались по атласному полю. Золота употреблялось мало. И без него камзол поражал своей пышностью, благодаря разрезам, золотым позументам и главным образом жемчугу, который употреблялся в неимоверном количестве.
