История Константинопольских соборов IX века - [67]
Повод к составлению 3–го (и последнего) правила соборного дали, вообще, епископы — члены собора. Они заявили, что некоторые из дерзких мирян позволяют себе подвергать ударам и заключать в тюрьму епископов и священников. «Правда, — говорили они, — это встречается редко, однако же очень недавно бывали подобные случаи». Поэтому они предлагали для обуздания дерзких людей постановить правило, которым оскорбляющие священническое достоинство подвергались бы церковному наказанию. Апокрисиарии Василий Мартиропольский и Илия из Иерусалима соглашались, что, действительно, полезно составить подобное правило. И вот правило составлено и прочитано.
Правило 3: «Если кто из мирян, воспреобладав и пренебрегши повеления Божие и царские и посмеваясь над достойными благоговения церковными уставами и законами, дерзнет бить или заключать в темницу епископа или без вины, или под вымышленным предлогом вины, такому да будет анафема».
«Анафема», — воскликнул собор, повторяя последнее слово правила. По всей вероятности, это правило появилось под влиянием некоторых тяжких обстоятельств времени. Известно, что сам Игнатий и его приверженцы после низвержения первого из них немало потерпели бед от светских властей. В свою очередь, и фотиане, по низвержении Фотия, натерпелись различных неприятностей и оскорблений от неблаговолившего к ним светского начальства. Ввиду этих тяжких испытаний текущего времени собор и решился провозгласить 3–е правило.
После того как закончилась законодательная деятельность собора, выразившаяся в указанных трех правилах, представители собора сказали один за другим несколько речей, в которых старались, так сказать, подвести итоги всей соборной деятельности. Прежде других говорил сам Фотий. Он сказал: «Все, что предначато было собором, все это имело благополучный конец, поэтому возблагодарим Бога, который удалил соблазны, положил предел схизматическому заблуждению, рассеянное совокупил, святым Церквам даровал мир». Затем говорили папские легаты. Они напомнили о том, что прежде читанная папская инструкция, составленная на Римском соборе, была подписана всеми епископами, присутствовавшими на этом соборе, и предложили, чтобы подобным же образом подписались и под актами собора Константинопольского 879–880 годов все его участники. Потом те же легаты говорили о своих ревностных заботах содействовать прекращению раздоров в Константинополе и успехах, ими достигнутых; сознавали, что еще не все ими сделано, что нужно для достижения цели, но остальное они предоставили довершить самому Фотию, т. е. научать и увещевать отщепенцев и подвергать наказанию упорных из них. Подобную власть, замечали легаты, Фотий получил еще раньше нашего прибытия от самого Бога, но теперь, по воле папы, власть эта удвоилась (duplicavit). В заключение своей речи они заявили, что Фотия они так же уважают, как и самого папу Иоанна. Фотий, выслушав это последнее замечание и желая сказать что–либо угодное легатам, назвал их «отцами» и похвалил их ревность к приведению в исполнение принятых ими на себя задач. Уполномоченные восточных патриархов, со своей стороны, сочли долгом выразить чувство глубокого уважения к Фотию. «И наша любовь к Фотию во Святом Духе не меньше вашей (т. е. легатов. — A. Л.). Церкви Антиохийская, Иерусалимская и Александрийская всегда признавали его патриархом и анафематствовали лживых апокрисиариев, сделавших злое патриарху Фотию». Все епископы собора единодушно восклицали: «Благодарим Бога, даровавшего нам такого патриарха и архипастыря (как Фотий. — A. Л.)[334].
В заключение пятого заседания члены собора подписались собственноручно под актами собора 879–880 годов, написанными на пергаменте. Из этого видно, что собор смотрел на это заседание, как на заключительное, а остальные два заседания имели, очевидно, значение побочных, добавочных. Подписи самого Фотия под актами собора не видим; ее нет, вероятно, потому, что, главным образом, соборная деятельность касалась его лично, а известно, что в собственном деле никто не судья. Первыми подписались папские легаты в таком порядке: сначала Павел, епископ Анконский, а потом Евгений, епископ Остийский и кардинал–пресвитер Петр. Павлу отведено первое место не по значению его на соборе (деятельнее других был Петр), а, вероятно, потому, что он был старшим епископом. Павел, подписывая акты, подробно излагает и изъясняет свой приговор. Он говорит о том, что Фотия, согласно с папскими письмами и папской инструкцией, он признает законным патриархом; что отвергает все, что сделано было прежде против Фотия; к этому присоединено было отлучение на противящихся признанию Фотия патриархом. Два другие легата вполне согласились с этим приговором и подтвердили его собственной подписью.
