История Константинопольских соборов IX века - [28]

Отправлена была к фотианам депутация с приглашением явиться на собор, но большинства их не оказалось дома.[225] Застали дома только двух фотиан — ских епископов, о которых шла речь выше — Феофила и Захарию. Впрочем, на них обращено было особенное внимание собора, так как они настойчиво утверждали, что, будучи в Риме, они находились в общении с папой Николаем и что последний признавал в то время Фотия патриархом. По словам императорских сановников, бывших на соборе, на основании сведений, ревностно разглашаемых Феофилом и Захарией, в византийском народе слышались такие толки: если папа принял в общение с собой этих двух фотианских епископов, то, значит, он признавал и Фотия патриархом и имел общение с ним; пусть папа хоть на один день признал Фотия патриархом, и этого достаточно, чтобы утверждать, что утверждают Феофил и Захария. Ввиду такого значения личностей Феофила и Захарии в споре Игнатиан и фотиан нужно было постараться собору доказать обратное тому, что они утверждали. Легаты, выслушав сейчас указанное заявление сановников относительно Феофила и Захарии, заметили: «Не может быть, чтобы папа Николай признавал Фотия патриархом ни на один день, ни на один час». Этим замечанием легатов воспользовались садовники и сказали: «Пусть же войдут на собор Феофил и Захария, и допросим их: на каком основании они распространяют свои толки? » Но легатам отнюдь не хотелось вступать в какие–либо словопрения с этими фотианскими епископами; они боялись, что таким образом будет унижен и оскорблен папский авторитет. Они соглашались только на то, чтобы эти фотиане от лица собора выслушали определение, положенное касательно них папой. Но сановники не хотели удовлетвориться этим, они требовали, чтобы Феофил и Захария настоящим образом были выслушаны по тому вопросу, какой поднят был этими приверженцами Фотия. Мало этого: императорские сановники пошли далее в своих желаниях. Они говорили, что Феофил и Захария — епископы, посвященные не Фотием, а Мефодием и Игнатием, но подобных епископов папа позволил прощать в случае раскаяния их; поэтому сановники полагали, что этим епископам должна быть открыта возможность принести покаяние. На это легаты заметили: «Можно ли думать о раскаянии таких епископов, которые только что объявляли, что они имеют общение с Фотием?» Но сановники не отказывались от своего мнения и говорили, что даже между членами собора есть такие епископы, которые до последнего времени держались стороны Фотия. И на последовавшее затем замечание легатов, что эти последние епископы подписали папскую формулу, сановники отвечали: «Но ведь Феофил и Захария ничего не слыхали о папской формуле; а если узнают ее, то, быть может, и примут ее, прения могут принести пользу; возьмем в пример самого Иисуса Христа, который с таким тщанием печется о том, чтобы утвердить в вере неверующего Фому, хотя Христос имел двенадцать учеников». Видно, что заботы сановников направлялись к тому, чтобы каким ни есть способом увеличить число членов собора; отсюда происходят их споры с легатами. После указанных словопрений епископы Феофил и Захария вошли на собор.

Замечательно, по странной щепетильности легаты сначала не хотели давать сами вопросов явившимся епископам и просили, чтобы вопросы предлагали сановники. Прежде всего им был предложен вопрос: «Желают ли они выслушать и принять папскую формулу?» Ответ краток и ясен: «Не имеем такого желания», причем эти епископы прибавили, что и пришли они сюда не по своей воле, а по воле императора. Затем Ваанис спросил их: «Правда ли, что они стараются доказать, что будто папа Николай признавал их епископами и совершал купно с ними литургию?» Епископы отвечали: «Это мы говорили прежде и говорим теперь». Легаты, недовольные таким заявлением епископов, сказали: «Они лжецы, от них правды не услышишь». «Если так, — отвечали Феофил и Захария, — то незачем и разговаривать с нами». Легат диакон Марин спросил их: «Да чем они могут доказать, что папа служил с ними литургию?» Феофил сказал на это: «Сам Марин может быть свидетелем, так как он, Марин, был в Риме, когда они служили литургию вместе с Николаем». Но Марин не хотел подтвердить этой ссылки на него; он говорил, что, действительно, он был иподиаконом в то время, когда они были в Риме, но что Николай не приобщался с ними, как епископами, и удостоил их лишь причащения по образу мирян. Вопрос остался нерешенным: кто говорил правду — Марин или Феофил. Решено было прочесть два письма папы Николая, из которых было бы видно, что папа не признавал Фотия патриархом. Письма эти хотя и доказывали это, но они не касались вопроса, затронутого Феофилом и Захарией. Выслушав эти письма, Феофил заявил: «Подлинны эти письма или нет, не наше дело решать; но я утверждаю, что я действительно участвовал в богослужении с папой: это я готов доказать при посредстве свидетелей, если император даст письменное удостоверение, что эти свидетели не потерпят ничего худого». Эти слова Феофил произнес, с великим убеждением (in conspectu Dei dico). Феофил еще раз громко и торжественно заявил, что если будут допущены свидетели на собор, он докажет правдивость своих слов, и прибавил: «Тогда вы узнаете, каков папа Николай!» Этим Феофил хотел сказать, что папа менял свои воззрения на Фотия: то признавал его, то отвергал.