История катастрофических провалов военной разведки - [150]
В то время как эта политизация разведки представляла опасную и тревожную тенденцию для Великобритании, она не является чем-то необычным в других странах. Американская разведка нередко попадала под влияние политических приоритетов. Примеры: обдуманная фраза Эдгара Гувера «Руки прочь от мафии»; двуличные оценки Киссинджера в отношении Камбоджи, Китая и Вьетнама; сознательное игнорирование наглой и агрессивной разведывательной атаки Китая с целью кражи секретов США. Все эти американские разведывательные оценки отражали политические предпочтения администрации, находившейся у власти в момент их составления.
Но даже в Соединенных Штатах разведка политизируется новыми способами. В 2003 году, перед второй войной в Персидском заливе, министерство обороны, подстрекаемое ястребами в лице главы президентской администрации, министра обороны и вице-президента, решившими пойти своим собственным путем, фактически создало свой собственный «личный» отдел сбора и оценки разведданных в Пентагоне. Этот секретный Отдел специальных проектов был специально предназначен для оспаривания разведывательных оценок ЦРУ и Госдепа в тех случаях, когда те оказывались слишком слабыми или политически не соответствовавшими реальным желаниям администрации. Это опасная игра, от которой лишь шаг до Сталина и его ставленника в разведке Голикова, признававших лишь те разведданные, с которыми они были согласны, в одержимом паранойей и некомпетентном Кремле весной 1941 года. Разведка никогда не является мнением старшего по званию из присутствующих; разведка есть правда — или должна быть таковой.
В связи с качественным скачком в технологиях, постоянным расширением коммуникаций и усиливающимся контролем над содержанием «разведки» с точки зрения ее политической приемлемости, сотрудник разведки XXI века должен будет столкнуться с многими жесткими вызовами. Ему придется справляться с быстро меняющейся обстановкой и с новыми злобными врагами. Проблемы законности (можно ли пытать захваченных в плен террористов «Аль-Каиды», чтобы спасти тысячи гражданских жизней? Что гласит последнее постановление международного суда?), вопросы технологии (вскоре будет возможно в киберпространстве обезвреживать противника без единого выстрела посредством хакерства и выводить из строя все его компьютерные системы) и вопросы отношений между разведывательными службами и правительством примут угрожающие размеры.
Но великие задачи разведки останутся. По-прежнему нужно будет собирать информацию. Если государству угрожает опасность — неважно, откуда она исходит,— тот или иной вид обороны является частью договора между управляемыми и их правительством. Информацию нужно будет по-прежнему сличать и анализировать на предмет ее значимости, и проанализированная информация будет по-прежнему распространяться как информация для пользователей с доступом по принципу служебной необходимости в своевременные сроки, чтобы лица, принимающие решения, могли принять меры.
Хотя доля секретного материала в общем «улове» разведданных, возможно, сократится, он будет по-прежнему востребован. Там, где будут иметься тайные намерения, создающие угрозу, их будет необходимо разоблачать. Возможно, что появление многонациональных групп и многосторонних действий приведет к расширению обмена информацией; но государству по-прежнему придется защищать секреты своих граждан. Даже если в национальный суверенитет начнет вторгаться международный закон, разведка все равно никуда не исчезнет.
Покуда существуют национальные государства, конкурирующие между собой, и покуда эти государства имеют секреты, разведка будет оставаться неотъемлемой частью иностранных дел, дипломатии и отношений между государствами. Нации всегда будут нуждаться в шпионаже друг за другом. В XXI веке разведка по-прежнему будет нужна, потому что человеческая природа и человеческие реакции не изменятся.
Например, страх проходит красной нитью через историю ошибок разведки, как это продемонстрировал Сталин перед «Барбароссой». Неумелость и некомпетентность, однако, являются более распространенным фактором и будут продолжать приносить больше неприятностей, чем простой страх перед потенциальным врагом; Перл-Харбор и Малайя были явными «триумфами» неумелой работы. Добавим к этому презрение к японцам, и оба события станут также памятниками той недальновидности, каковой является недооценка врага. Даже ужасные события 9/11 содержат элемент недооценки «АльКаиды»: «Они никак не могли этого сделать... как им это удалось?» Недооценка врага — самая распространенная ошибка, и она, без сомнения, останется проблемой для будущих сотрудников разведки и их политических хозяев.
Вероятно, это наиболее прискорбный просчет разведки из всех возможных.
Возможно, что упорная недооценка врага — это самый распространенный фактор, лежащий в самой основе всех просчетов разведки, потому что из недооценки врага происходит неправильное истолкование его намерений. Недостатка в примерах нет. На Фолклендах, в Персидском заливе, накануне войны Судного дня и накануне атак на WTC намерения врага были безнадежно неверно истолкованы, потому что создавалось впечатление, что враг не станет делать именно то дело, к которому он готовился в течение многих лет и ради которого он создал мощные и явные ресурсы.
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.