История Катаклизма. Книга вторая. Пятый Аспект. Часть 1 - [54]

— Ты почему потеешь, жаба? — ворчал гном, утыкаясь носом в собственное предплечье. — Сыро и холодно, а ты потеешь, как на пляжах Танариса.

— Швинья, — шипела в ответ темнота.

В один из дней — когда король Седогрив принял решение о сдачи Столицы нежити — заключенных впервые за долгое время вывели на свет дневной. И Уизли едва не ослеп.

Истощенные дождями свинцовые тучи неохотно передвигались по бесцветному небу. Под непрекращающимся несколько дней ливнем, вместе с другими заключенными — несколькими орками, троллями и даже людьми — гном пытался идти наравне. Но размытые дороги для коротких гномьих ног были непроходимы, он проваливался в каждую лужу. Из одной орк-сокамерник едва успел вытащить его за шиворот до того, как Уизли захлебнулся, такой глубокой она была.

Еще во время своих странствий по тюрьмам Гилнеаса одежда Уизли Шпринцевиллера превратилась в лохмотья. Но теперь даже это можно было счесть за комплимент. В одной из луж Уизли потерял сначала один сапог, а потом и другой. Остаток пути он прошел босиком, мечтая отобрать у какого-нибудь зазевавшегося ребенка обувь.

Люди смеялись над его внешностью и его неуклюжестью. Сначала ему хотелось рассказать им, что он — глава Штормградской разведки, что он прибыл сюда по приказу самого короля Вариана. Но Уизли хватило и орочьего примера. К тому же, орк был прав — гнома люди не боялись.

На исходе четвертого дня их пешего этапа в лесах стали попадаться огроменные (по меркам Уизли) пауки с восемью мясистыми лапами. К ужасу гнома солдат из конвоя пристрелил одного паука, обшмалил каждую из восьми паучьих лапок над костром, а потом хорошенько прожарил их. Умиравшему от голода Уизли хватило одного только запаха, чтобы понять, что аппетит у него отбили всерьез и надолго.

Этой ночью дождь впервые затих, и сквозь рванные серые облака на небе проглядывали умытые звезды. Устроившись под деревом, Уизли долго смотрел поверх огней лагеря в небо. Штормград и его королевская служба казались ему сейчас такими же далекими, как эти звезды в Искривленной Пустоте.

— Крашиво, — выдохнул кто-то совсем близко.

— Святая шестеренка! — прошипел Уизли. — Держись от меня подальше, жаба.

— А то што? — горько усмехнулся орк.

Орк, семеня закованными в кандалы ногами, приблизился и прислонился к древесному стволу с другой от Уизли стороны. А то что? А ничего. Встреть Уизли орка в Третью Войну, после которой он и заслужил пост главы Штормградской разведки, от зеленой жабы мокрого места не осталось бы. Ловкий и быстрый, в черных одеждах и поглощающих звуки при ходьбе специальных гномьих ботинках, Уизли проникал в орочьи лагеря и за секунду вырезал стражу.

Короткие пальчики гнома сжались. Уизли по-настоящему ощутил холод двух рукоятей коротких кинжалов и жар свежей крови на своих руках. Во время войны он проникал в любые охраняемые орками места, добирался до каждого секретного документа, необходимого штабу Альянса. Уизли помнил, как однажды ему приказали перехватить гонца с важным донесением от Вождя Тралла, и как он поразился, что орки вообще могут писать. Иначе как за животных их в те времена в Альянсе не считали. Тралл стал первым, кто заставил себя уважать.

— О, Свет, — прошептал Уизли, — прости мне то, что находясь в окружении людей, я вынужден разговаривать с орком. Так ты посол Тралла? — обратился к сокамернику Уизли.

Тот что-то прошепелявил в ответ.

— Что?

— Тралл пошол Шильвана.

— Тралл пошел к Сильване? А ты-то тут причем?

От бессилия орк зарычал. Совсем как дикий зверь. Это привлекло внимания стражи.

— Эй! А ну, тихо! — выкрикнул караульный, впрочем, не подходя близко. Вдруг, это действительно рычали звери. Жизнь заключенных мало кого интересовала.

— Спи, жаба, — настолько тихо, что он и сам не слышал собственных слов, пробормотал Уизли — Может быть, когда-нибудь ты мне обо всем расскажешь. Если мы, конечно, живыми останемся.

— Швинка, — отозвался орк.

Для Уизли это прозвучало почти как «спокойной ночи». Привычная темнота сомкнулась вокруг него, но кошмар не желал отпускать гнома, даже после того, как он широко распахнул глаза.

Лапы орка сжимали его шею, казалось, еще чуть-чуть и он придушит его. Настал этот час, которого Уизли ждал столько дней. Пришло время проверить на собственной шкуре гномью мудрость — так ли темно у орка в желудке, как пугала его с детства мама.

Сил сопротивляться не было. Гилнеас не отвечал радушием измотанному шпиону, а жители не испытывали теплых чувств к низкорослым коротышкам, какое, возможно, только мастерски изображали остальные расы Альянса. Люди Гилнеаса и знать не желали другие расы. Конвои, состоящие из всевозможных рас Азерота, медленно передвигались через оккупированные нежитью территории, и Уизли не понимал, куда их ведут. Сдадут нежити на эксперименты в обмен на собственную свободу?

Поговаривали, что король Вариан таки начал войну с Ордой. Но никто из альянсовцев, схваченных в Гилнеасе, не знал достоверно почему. Они лишь удивлялись, что леди Праудмур не вмешалась и не остановила этот конфликт и что бывшего Вождя Тралла теперь больше волновала судьба шаманизма, чем его любимых орков. Если бы король Вариан неожиданно оставил свой пост и отправился спасать мир, чувствовал бы Уизли себя спокойней? Вряд ли. В какой-то момент ему даже стало жаль орка, которому больше не бывать послом Вождя. Вряд ли Гаррош Адский Крик смыслил хоть что-то в дипломатии и нуждался в послах, свободно изъяснявшихся на всеобщем.