История Израиля. Том 3 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1978-2005 - [19]

Нельзя сказать, что высказанные Бегином обвинения были в полной мере связаны с текущим моментом. Здесь он также прибегал к компенсирующей тактике, призванной отвлечь внимание от отвода войск с Синайского полуострова. Как бы то ни было, его действия застали политиков Блока врасплох — точно так же, как и законопроект о едином и неделимом Иерусалиме. Пренебрегая всеми правилами законодательной деятельности, требующими принятия закона в трех чтениях, Бегин нашел возможность провести его через кнесет за один день, 14 декабря; закон поддержали 63 депутата (в том числе и восемь членов Блока), против проголосовал 21 депутат. Как по сути, так и в процедурном плане Закон о Голанских высотах обладал сомнительной легитимностью. Он, в частности, нарушал положения Резолюций ООН № 242 и 338, которые обязывали Израиль вести мирные переговоры с Сирией, основанные на отводе войск с “территорий” к безопасным и общепризнанным границам. Ведь в рамках Кэмп-Дэвидских соглашений Египет и Израиль подтвердили, что эти резолюции ООН являются основой для мира “не только между Египтом и Израилем, но также между Израилем и всеми его соседями, которые выразят готовность вести с Израилем мирные переговоры на их основе”. Таким образом, своими действиями Бегин мог серьезно дестабилизировать ближневосточную ситуацию. Теперь, когда завершался отвод израильских войск с Синайского полуострова, Египет был вынужден смириться с еще одним провоцирующим поступком Израиля. Это был очередной вызов как странам Европы, так и, пожалуй, Соединенным Штатам.

Со времени своего прихода к власти в 1977 г. Бегин лелеял одну мечту: чтобы Соединенные Штаты формально и официально признали Израиль своим союзником. Разумеется, Джимми Картер не был склонен заявлять об этом официально. Большие надежды Бегин в этом смысле возлагал на администрацию Рейгана. Разумеется, реакция Израиля на сделку США с Саудовской Аравией при продаже самолетов системы АВАКС была не лучшим началом для развития особых отношений с США, а бомбежка иракского ядерного реактора только усугубила негативное отношение Вашингтона к Израилю. Тем не менее Бегин не оставил своих попыток, и вот в ноябре 1981 г. он нашел потенциального союзника в лице государственного секретаря США Александра Хейга. Именно Хейг убедил Рейгана формализовать американо-израильское стратегическое сотрудничество в виде “Меморандума о взаимопонимании”. Он объяснил президенту, что такой жест умиротворит Израиль в то время, когда США и Египет приступили к проведению совместных военных учений. Во всяком случае, этот документ не представлял собой ничего особенного. В его рамках оговаривались взаимные обязательства в случае советско-американской конфронтации на Ближнем Востоке. Впрочем, скромные возможности Израиля сводились, в сущности, к поставке разведывательной информации — а это осуществлялось и так, еще до Меморандума. К тому же вряд ли СССР намеревался предпринять против Израиля такую непосредственную атаку, которая могла бы потребовать американской реакции. Собственно, и в случае нападения на Израиль со стороны любой из арабских стран Соединенные Штаты не брали на себя каких-либо обязательств, кроме тех достаточно общих заверений, которые были сформулированы ранее, в рамках соглашения о разъединении (1975 г.) и египетско-израильского мирного договора (1979 г.).

Но какова бы ни была ценность “Меморандума о взаимопонимании”, Бегин, поспешив 14 декабря 1981 г. принять Закон о распространении израильского законадательства на Голанские высоты, тем самым собственноручно торпедировал этот документ. Возмущенные бесцеремонностью Израиля, Рейган и Хейг объявили о “временном прекращении” действия Меморандума — а также о том, что США приостанавливают продажу Израилю вооружений на сумму 300 млн долларов. В ответ на это Бегин также высказал свое возмущение. Пригласив к себе 20 декабря посла США Сэмюэла Льюиса, премьер-министр гневно обвинил Соединенные Штаты в том, что они ведут себя с Израилем как “с банановой республикой”. Меньше чем через час пресс-секретарь Бегина передал средствам массовой информации полный текст беседы премьер-министра с послом. Таким образом, буквально накануне того, как Израиль приступил к завершению отвода своих войск с Синайского полуострова, премьер-министр в очередной раз продемонстрировал образец национальной гордости и суверенную свободу действий.

План “прагматических” поселений

К 1981 г. Израиль уже владел более чем 31 % всех земель Иудеи и Самарии. Однако число поселившихся там евреев не превышало 18 тыс. человек, причем значительную их часть составляли сторонники религиозного поселенческого движения Гуш Эму ним, молодые мужчины и женщины, готовые, по идеологическим соображениям, жить в отдаленных и изолированных поселениях, окруженные со всех сторон арабами. Максималистскому видению 300 тыс. евреев, проживающих в Иудее и Самарии, явно было не суждено осуществиться, если бы это зависело исключительно от людей религиозных и националистически настроенных. Необходим был более прагматический подход. И такую альтернативу предложил Ариэль Шарон, который во втором правительстве Бегина занимал пост министра обороны. Его предложение было основано на чувстве откровенного, здорового эгоизма: израильтяне, как он заметил, начали проявлять интерес к комфортной жизни вне города — таким образом, следовало расширить уже существующие пригороды Тель-Авива и Иерусалима за пределы Зеленой черты, на территорию Западного берега. По инициативе Шарона правительство предложило участки на Западном берегу как коммерческим строительным фирмам, так и частным лицам, причем на условиях, значительно более благоприятных, чем при покупке земли на территории Израиля. К тому же лица, поселявшиеся там, теперь чувствовали себя более уверенно в психологическом плане, осознавая, что они строят свои дома не на “иностранной” территории — ведь они оставались под охраной израильского закона, и на них распространялось действие израильского административного права.