История Израиля. Том 3 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1978-2005 - [118]

Даже находясь под сильным нажимом мировых и арабских лидеров, Арафат не намеревался уступать. Интенсивные переговоры между сторонами продолжились в египетской Табе, куда 21 января 2001 г. были направлены высокопоставленные советники израильского и палестинского руководителей. В качестве жеста доброй воли по отношению к палестинцам в состав израильской делегации был включен Иоси Бейлин, “архитектор Осло”. Никто из американских представителей не присутствовал в Табе, но туда прибыл посланник ЕС Мигель Моратинос. На протяжении первых двух дней переговоров удалось разрешить некоторые противоречия между сторонами. В Кэмп-Дэвиде Барак предложил палестинцам 92 % территорий Западного берега; теперь он дал инструкции переговорной группе поднять эту цифру до минимального американского (и максимального израильского) уровня 94 %, а также отказаться от требований военного присутствия израильтян в Иорданской долине и принять формулу Клинтона для Иерусалима. Иоси Бейлин, по собственной инициативе, даже дал понять, что существует возможность признания прав палестинских беженцев на возвращение в Израиль, но только на практике такое право может быть предоставлено лишь в рамках воссоединения семей (услышав эту вымученную формулу Бейлина, Барак немедленно отказался от нее — как, впрочем, и Арафат).

Но 23 февраля палестинские террористы убили двоих израильских владельцев ресторана, приехавших на Западный берег за покупками, и Барак тут же отозвал израильских представителей с конференции в Табе. Однако даже после этого члены делегаций продолжали, в неофициальном порядке, поддерживать контакты и обмениваться идеями. И все-таки в конечном итоге стало ясно, что палестинский лидер не готов ни на какие компромиссы по вопросам Иерусалима и палестинских беженцев. К огорчению Клинтона, Барака, Абдаллаха и Мубарака, Арафат не хотел соглашаться ни на какие предложения. Деннис Росс в этой связи припомнил исторический прецедент. В 1948 г. Анвар Нусейбе, палестинский деятель умеренных взглядов, сказал, что иерусалимский муфтий Хадж Амин Мухаммед Аль-Хусейни — это человек, который “смог стать символом, но не мог быть лидером”. И теперь, 53 года спустя, заметил Росс, эта фраза “в точности отражает сущность Арафата”.

Возвращение Ариэля Шарона

За две недели до того дня, когда Клинтон выступил со своим последним предложением, то есть 9 декабря 2000 г., Эгуд Барак удивил страну тем, что согласился провести досрочные выборы главы правительства 6 февраля 2001 г., за два года до истечения срока полномочий его правительства. Впрочем, его советники считали такой ход неизбежным с политической точки зрения. “Интифада Аль-Акса” не утихала, беспорядки не прекращались ни в Газе, ни на Западном берегу. С одной стороны, израильские опросы общественного мнения свидетельствовали о несомненном стремлении народа к миру. Но при этом те же опросы утверждали, что по меньшей мере 56 % еврейского населения Израиля уже не считало, что премьер-министр в состоянии защищать жизненные интересы страны. Он соглашался сделать слишком много уступок: статус Иерусалима, предложенный Клинтоном график отвода войск; и, что самое существенное, он выказал готовность обсуждать возвращение, пусть даже и вполне символическое, арабских беженцев. Если Барак будет продолжать свою линию, утверждали его помощники, он окончательно лишится поддержки избирателей.

И еще один важный момент: пойдя на досрочные выборы, премьер-министр тем самым избегал необходимости вести непосредственную борьбу с Нетаниягу. Согласно израильскому законодательству, лицо, не являющееся членом кнесета, не имело права вступать в борьбу с действующим премьер-министром, а Нетаниягу, потерпев поражение на выборах в 1999 г., не только подал в отставку с поста лидера Ликуда, но и отказался от своего места в кнесете. И вскоре после этого на пост председателя Ликуда был избран не кто иной, как воинственный Ариэль Шарон. Решившись перенести выборы на столь раннюю дату, Барак сделал ставку на то, что избиратели сочтут Шарона, его соперника на пост премьер-министра (Гл. XXXV. Процесс “Анти-Осло”), слишком агрессивным и импульсивным для того, чтобы доверить ему руководство страной.

Эти рассуждения были не лишены оснований. Ничто в поведении Шарона не давало повода предположить, что он переменился — в плане идеологии или личных свойств. В 1983 г. он отказался признать отчет Комиссии Кагана (Гл. ХХХ. Сабра и Шатила), возлагавший на него частичную ответственность за бойню в Сабре и Шатиле; в дальнейшем он проигнорировал то обстоятельство, что его отправили в отставку с поста министра обороны, и остался в правительстве Менахема Бегина в качестве министра без портфеля. Впоследствии, занимая пост министра жилищного строительства в кабинете Ицхака Шамира, он упорно проводил поселенческую политику на Западном берегу, не считаясь ни с непростым финансовым положением страны, ни с мировым общественным мнением. Уже будучи в составе правительства Нетаниягу, Шарон поддержал свою репутацию неисправимого смутьяна и человека, рвущегося к власти. Когда Нетаниягу поначалу отказался предоставить ему важный пост министра финансов, Шарон предложил своим товарищам по партии сформировать правительство национального единства, чтобы не дать возможности “одному человеку самостоятельно принимать все политические решения” (Гл. XXXVI. Паралич переговорного процесса, кризис ликудовского правления). В сентябре 1997 г., когда Нетаниягу проявил первые признаки готовности принять — пусть и пересмотренный — график отвода войск в рамках “Осло-2”, Шарон жестко предупредил премьер-министра о том, насколько опасно будет для него поддаться давлению со стороны Клинтона. “Если дела пойдут таким образом, — заявил он угрожающе, — то мы [Ликуд] обещаем отправить вас в отставку и больше никогда не выбирать на руководящие посты”.