История иудаизма - [11]

По всей вероятности, такой крайний скептицизм необоснован. Никакой объем критического изучения не может пролить свет на истинность рассказов о перемещениях Авраама и его потомков, но в 3–2-м тысячелетиях до н. э. на Ближнем Востоке многократно засвидетельствован кочевой образ жизни, представленный в этих рассказах, включая непрочные отношения как между различными племенными группами, так и между этими группами и более оседлыми городскими центрами на краю пустынь. Ясно также, что к концу 2-го тысячелетия до н. э. некоторые кочевые племена вступили в тесный контакт с высокоорганизованным египетским государством, хотя попытки напрямую связать египетские записи с библейским рассказом об Исходе неубедительны. Археологические данные о земле Израиля периода раннего железного века не подтверждают библейскую историю о стремительном покорении страны израильскими племенами из-за Иордана, но согласуются с картиной встраивания (возможно, более постепенного) чужаков в местное население, происходившего в этот период [26].

Раскопки внушительных каменных крепостей начала 1-го тысячелетия до н. э. в Мегиддо и других местах свидетельствуют о достаточно высокой степени урбанизации в период, к которому Иосиф Флавий относит существование объединенного царства Саула, Давида и Соломона, хотя подтверждают ли эти крепости и монументальные археологические памятники, найденные в последние десятилетия к югу от Храмовой горы в Иерусалиме и относящиеся примерно к 1000 году до н. э., историю их царства, как она описана в Библии, — вопрос куда более спорный. Внушительные здания сами по себе не говорят о развитом национальном самосознании евреев, из которого исходит Иосиф в своем повествовании. Находки надписей на древнееврейском языке (самые ранние, по поводу которых у археологов нет разногласий, относятся к VIII веку до н. э.) подтверждают, что в это время на территории Израиля жил народ, говоривший на языке вполне определенной ветви ханаанейской группы семитских языков, но большинство из многочисленных археологических артефактов X–VII веков до н. э. могли быть оставлены не евреями, а представителями других народов. Непосредственно связать тот или иной археологический памятник с конкретным библейским сюжетом получается очень редко. В то же время нельзя сказать, что таких связей нет вовсе. Везде, где в дошедших до нас небиблейских источниках первой половины 1-го тысячелетия до н. э. — арамейских, моавитских, ассирийских и вавилонских — упоминается царь Израиля (северного царства, столица которого была сначала в Сихеме, а затем в Самарии) или Иудеи (название, принятое южным царством со столицей в Иерусалиме), он носит то же имя, что и библейский царь, правивший приблизительно в это же время по библейской хронологии. Рассказ о правлении Езекии в Иерусалиме в конце VIII века до н. э. (в нем Иосиф, опираясь на библейские книги Царств и Паралипоменон, описал, в частности, нападения на земли Езекии ассирийских армий) в очень общих чертах подкрепляется изображением победоносных военных кампаний в Иудее, в том числе осады Иерусалима, на рельефах ассирийского царя Сеннахериба, хранящихся в Британском музее. Описание этих походов 701 года до н. э. в ассирийских хрониках не вполне совпадает с еврейскими источниками, но в том, что речь идет об одних и тех же событиях, сомнений нет [27].

Безусловно, исторические предания Израильского и Иудейского царств и рассказы об ассирийском и вавилонском пленениях исправлялись последующими поколениями, стремившимися преподать моральный урок своим современникам, но крайне маловероятно, что эти предания полностью вымышлены. К V веку до н. э., когда часть евреев вернулась из вавилонского плена в Иерусалим, появляются монеты с названием «Ехуд», показывающие, что при персах самоназвание иудеев использовалось в качестве обозначения политического субъекта. Остальную часть библейского рассказа о храмовом государстве в Иерусалиме в персидский период трудно подтвердить археологическими данными, но архив документов общины египетских евреев, составлявших гарнизон острова Элефантина на первом нильском пороге с конца VI по начало IV века до н. э., свидетельствует о том, что эти евреи писали из диаспоры храмовым властям в Иерусалим, спрашивая у них совета, как отмечать иудейские праздники в их собственном местном святилище (см. главу 3) [28].

Понять эту долгую историю можно только в свете более широкого ближневосточного культурно-политического контекста. Плодородие Междуречья и развитие систем орошения привели к образованию здесь городов задолго до рождения Авраама в Уре, к какому бы времени его ни отнести: по внутренней хронологии Библии Авраам должен был родиться в первой половине 2-го тысячелетия до н. э., но крайне маловероятно, что эта хронология покоится на сколько-нибудь твердом основании. Развитая сеть торговых путей, пролегавших через Плодородный полумесяц[9] во 2-м тысячелетии до н. э., составляет фон истории о переселении Авраама в Ханаан. Стабильность египетской монархии при XVIII и XIX династиях во второй половине того же тысячелетия и ее внешняя политика, центральным элементом которой была экспансия на север, объясняет постоянное присутствие Египта в историях израильских патриархов и сам рассказ об Исходе. Начиная с середины IX века до н. э. имперские амбиции царей Ассирии, распространивших сферу своих интересов на юг Леванта, и необходимость что-то противопоставить давлению как Ассирии, так и южного соседа — Египта многое объясняют во внешней политике царей Израиля и Иудеи вплоть до конца VII века до н. э. Те же территориальные амбиции вавилонских царей, покоривших Ассирию в 612 году до н. э., привели к падению Иерусалима в 586 году до н. э. Возвращение евреев из вавилонского пленения было непосредственным результатом взятия Вавилона персидским царем Киром в 539 году до н. э., а начало греческого управления Иерусалимом в 332 году до н. э. было следствием молниеносного разгрома Персидского царства Александром Великим. В традиции Македонского царства, унаследованного Александром, царь доказывал законность притязаний на трон внешними завоеваниями; эти воззрения сохранили и государства Птолемеев и Селевкидов, которые в III веке до н. э. вели многочисленные войны за обладание Иудеей не столько ради самой провинции, сколько из-за имперских амбиций [29].