История ислама. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов - [247]

Но все это были только второстепенные занятия, махдий ни на минуту не упускал из виду своей главной цели. Уже в 304 (916/7) занята была снова Барка, а в 306 (919) направился наследник престола Абу’ль Касим с новым войском, состоявшим из китамитов, других берберов и арабов, на восток. В Сафара 307 (10 июля 919) взята была Александрия и разграблена; вся часть страны на запад от Нила до самого Ушмунейна была покорена. В это время как раз умер наместник аббасидский. Вместо него снова назначен был Текин. Ему удалось одержать победу у Фустата, а одновременно напали на африканский флот у Рашида (Розетта) посланные по распоряжению эмира аль-умара из Тарса корабли. Обливаемые горящей нефтью, корабли фатимидов загорелись и были почти все истреблены (Шавваль 307=февраль-март 920). В том же году, вероятно, по приказанию Убейдуллы, 307 (919/20), карматы произвели нападение на Басру с целью отвлечь сюда силы аббасидов. В Мухарреме 308 (май — июнь 920) вступил сам эмир аль-умара Мунис со свежими войсками в Египет. После прибытия еще нескольких новых отрядов из Ирака войскам халифа удалось в течение 308 (920/1), после целого ряда битв, мало-помалу вытеснить Абу’ль Касима из страны. Но Барка осталась на этот раз за Фатимидами. Из нее принц прибыл обратно в столицу I Раджаба 309 (5 ноября 921).

Резиденция переместилась к этому времени на другое место. На востоке новая династия неохотно вообще остается в местопребывании своих предшественников. Жители старинной столицы продолжают весьма упорно сохранять верность низвергнутой династии. Аббасиды основали Багдад, Аглабиды — Раккаду, по примеру их Убейдулла заложил в 300 или 303 (912/3 или 915/6) невдалеке от Тапсуса аль-Махдию — «город махдия». В 308 (920/1) властелин мог уже переселиться во вновь отстроенный город. Расположенная на берегу моря, новая столица была самым подходящим местом для пребывания повелителя, коего все внимание устремлено было одновременно на Сицилию и Египет. Положим, на десяток с лишним лет пришлось пока оставить помышления о вторжении в Египет. Убейдулла пришел к убеждению, что необходимо несколько выждать и дать окрепнуть молодому его государству. Поэтому все следующие годы старается он занять свои эскадры хищническими морскими набегами и приумножить награбленными богатствами казну свою. Тем временем, однако, Масала позаботился об усилении могущества Фатимидов на западе, о чем было отчасти упоминаемо нами и выше. Но как добросовестно ни исполнял свою обязанность в этом направлении глава микнаситов, оставалось еще достаточно элементов, могущих в искусных руках сделаться опасным оружием против самого же махдия. Обо всем этом повелитель своевременно получил довольно подробные сведения; так что, когда Масала пал в 312 (924) во время похода против вечно беспокойного племени Зената, приняты были немедленно же меры к возможному замещению в другом пункте потери личного влияния умершего полководца. С этой поры на западной окраине Заба воздвигнута была новая крепость Мухаммедия (ныне Мсила). Она стала главной квартирой наместника Магриба, а на место Масалы назначен был один из его подчиненных, ибн Абу’ль Афия. И действительно, можно было, по-видимому, смело положиться также и на этого старейшину микнаситов. В 313 (925) один из идрисидов взбунтовался в Феце. В короткий срок он набрал столько приверженцев, что в одном сражении даже осилил наместника. Но этот последний уже в 314 (926), положим, при посредстве измены успел снова овладеть взбунтовавшимся городом и умертвил опасного соперника. Когда же поход наследника престола, Абу’ль Касима, предпринятый через некоторую часть запада (315/6 = 927/8), не принес особенно выдающихся результатов, ибн Абу’ль Афия сумел до 319 (931) завладеть всем Магрибом, за исключением одной Цеуты, где засела кучка идрисидов. Именно это новое положение, казалось бы, столь благоприятное для Фатимидов, должно было в последние годы владычества Убейдуллы привести к довольно нежелательным осложнениям.

Могущественный Абдуррахман III, первый кордовский халиф в Испании, не мог спокойно глядеть на то, что у самых врат его государства вместо беспорядочной горсточки подданных бессильного идрисидского владеньица расположился влиятельный представитель высокопарящего рода, обладающий притом характером самым беспощадным. Уже при первом появлении Фатимидов недоверчиво следил Абдуррахман за происходившим здесь. Он помог в 305 (917/8) одному маленькому владетельному князьку Накура, прогнанному было Масалой, снова отвоевать родной свой город, а в 314 (926) войска омейяда заняли даже крепость Мелиллу, как известно, и до сих пор главный форпост испанцев в Африке. Теперь же, когда успехи Ибн Абу’ль Афин в Магрибе становились все грозней, Абдуррахман послал, недолго думая, гарнизон в Цеуту и выгнал оттуда идрисидов. Ибн Абу’ль Афия не питал особенной личной привязанности к Фатимидам. Могущественный властелин Испании, могший в каждое мгновение высадить в Цеуте большое войско, внушал ему гораздо более уважения, чем махдий, находящийся почти в 200 немецких милях от Феца. И вот в 319 (931) полководец становится в ленные отношения к омейяду. Наместник Тахерта, положим, нанес изменнику поражение, и временно предатель должен был даже покинуть Фец (321 = 933); но победоносное войско Фатимидов слишком рано очистило Магриб; уже в 323 (935) Ибн Абу’ль Афия становится снова господином на западе. Все эти события не были, однако, такого сорта, чтобы серьезно тревожить двор махдия. Но со смертью Убейдуллы это изменилось.