История ислама. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов - [129]
И вот в начале второй половины 35 г. (начало 656) внезапно пришло донесение Ибн Абу Сарха в Медину, что некоторые из недовольных в Египте намереваются под предлогом посещения святынь Мекки отправиться в Аравию, напасть там на халифа в его резиденции и принудить к отречению. Тотчас же наместник получил повеление помешать предприятию силой. Когда он бросился за заговорщиками, выступившими уже в числе 500 человек под предводительством Мухаммеда Ибн Абу Бекра, и не успел их нагнать, в тылу его вспыхнуло восстание, к которому вскоре примкнула большая часть египетских войск Ибн Абу Сарху невозможно было долее держаться на почве, подрываемой неприятелями Османа и приверженцами Абдуллы Ибн Сабы. Он принужден был удалиться в Сирию. В то же время как бунтовщики продолжали подвигаться беспрепятственно к Медине, толпа из нескольких сотен недовольных из Куфы и Басры двинулась вследствие предварительных переговоров также к резиденции халифа. Уже в Шаввале 35 г. (апрель 656) прибыли почти одновременно Мухаммед Ибн Абу Бекр с египтянами, Малик Аль Аштар с куфийцами и толпы Басры, всего в числе 1000 человек, и расположились в трех маленьких местечках, в нескольких милях от Медины. Посланы были доверенные лица в город: от египтян к Алию, от куфийцев к Зубейру, от басрийцев к Тальхе — с просьбами исходатайствовать им доступ в город. Они намеревались сделать халифу представления об образе его правления и потребовать смены некоторых наместников. Как ни склонны были эти три вышепоименованные лица к тому, чтобы друзья их наделали в провинциях как можно более шуму, дабы устрашенный халиф дался им в руки, но их намерения вовсе не простирались так далеко, чтобы допустить вторжение в столицу вооруженных полчищ бунтовщиков. Они хотели управлять самолично, не допуская близко людей, между которыми находилось немало отчаянных голов и фанатиков. Все население Медины призвано было к оружию — в первый раз после восстания арабов, по смерти пророка, — а просьба бунтовщиков отклонена. С другой стороны, теперь ввиду угрожавшей опасности Осман действительно обратился к сподвижникам пророка, а Алий оказался готовым к услугам и для прекращения дела предлагал свою помощь.
Следующие затем события передаются весьма противоречиво и часто как бы намеренно в извращенном виде: старинные источники относятся ко времени Аббасидов, когда вообще Омейядов презирали, всему готовы были поверить, а кое-что подходящее даже придумано, лишь бы оклеветать врагов в сомнительных случаях. В известиях этих Осман рисуется в виде впавшего в детство и окончательно поглупевшего старца; он обещает все возможное под давлением страха перед бунтовщиками, а затем в ближайший момент снова все перерешает под влиянием злого своего гения, Мервана, так что даже ангельское терпение Алия лопается, и он вынужден предоставить все течению судьбы. Особенно непонятна история одного документа, которому приписывается в решительном ходе дел роковая роль. Официальное повествование гласит, что возмутившиеся успокоились и удалились после того, как Осман обещал им сместить наместников Омейядов и изменить всю политику образа правления; все были уверены, что опасность миновала. Но при самом начале отступления бунтовщиков, рассказывается далее, египтяне перехватили будто бы гонца к Ибн Абу Сарху, посланного с официальным письмом с печатью[214] халифа. В этом письме повелевалось переловить зачинщиков мятежа по их возвращении на родину и отрубить им всем руки и ноги. Возмущенные вероломством, мятежники повернули назад. Так как отныне, убедились они, невозможно более доверяться обещаниям халифа, бунтовщики потребовали немедленно его отречения. Осман отговаривался, что ничего не знает про эту записку, и действительно оказалось впоследствии, что она составлена была и отослана Мерваном без ведома властелина. При таком обороте дела бунтовщики вынуждены были продолжать настаивать на отречении правителя, слабостью которого можно было до такой степени злоупотреблять. Но Осман упорно отказывался сложить власть; решено было принудить его к этому силой. Кучка бессовестных злодеев умертвила зятя посланника божия, почтенного во всех отношениях человека, неприкосновенного властелина в глазах всякого верноподданного мусульманина.
Все подробности рассказа об этом мрачном событии клонятся к тому, чтобы выгородить население Медины от соучастия в цареубийстве и дать понять, почему старейшие сподвижники пророка и пальцем не шевельнули для спасения ближайшего своего родственника; но при беспристрастном рассмотрении случившегося можно убедиться, что они совершенно не достигли своей цели. Из рассказа мы положительно приходим к убеждению, что Алий поверил уверению Османа, будто он ничего не знал о записке; в таком случае на его обязанности, конечно, лежало постараться спасти жизнь халифа. Отклонение от себя этой обязанности никоим образом нельзя оправдать, и как ни тяжело наказание, которое ниспослано было на него позже справедливым роком, он заслужил его вполне. Существует даже предположение, что он вовсе не считал Мервана автором этой записки. Во всяком случае вся эта история с запиской кажется нам в высшей степени сомнительной и подозрительной. Бунтовщики утверждали, что задержали гонца в трех днях пути от Медины, по дороге в Египет. А между тем вернулись к Медине не только египтяне, но тотчас же вслед за ними куфийцы и басрийцы. Без предварительных переговоров едва ли могло это случиться; то же можно сказать и о самой записке: ее могли подделать сами бунтовщики. Положим, многие утверждают весьма основательно, что едва ли когда-нибудь удастся разъяснить вполне это событие. Но нельзя отрицать действия разнообразнейших влияний, приведших к погибели несчастного халифа, в особенности озлобленного своекорыстия личностей, имевших влияние. Они как бы выжидали лишь подходящего случая для удовлетворения своего мелочного мщения. Достаточно привести одну историю, о которой сообщает писатель, вовсе не пристрастный к Осману. Во время переговоров между халифом и бунтовщиками Амр Ибн Аль-Ас находился в Медине. Осман попросил его, как рассказывает этот писатель, заменить его на кафедре и сказать речь к народу, в которой по возможности оправдал бы его правление. Что же сделал Амр? Он превознес превыше небес пророка и всех предшественников Османа, а о последнем ничего не нашел сказать иного, как то, что все его порицают, а он готов оправдываться. «Имейте же терпение, — заключил он, — кто мал, когда-нибудь станет великим, кто худ — потолстеет. Возможно, что отсрочка целесообразная действия лучше, чем торопливость». Это почти не маскированное оправдание бунта возбудило глубокое негодование в халифе. «Ты еще более возмущаешь людей против меня», — крикнул он это-му лукавому человеку. Тот ответил с спокойным бесстыдством: «Помилуй, я все сказал, что знал о тебе наилучшего». На это халиф с горечью заметил: «Знаю, знаю, с тех пор как я удалил тебя из Египта, ты не перестаешь злиться».
Мы привыкли ассоциировать понятие военно-духовных братств исключительно с христианской религиозной, культурной, идеологической традицией. Однако эти укоренившиеся в сознании многих представления оказываются на поверку очередным мифом. Можно провести аналогии с акциями современных воинствующих исламистов. чьи «шахиды» – «мученики за веру» – черпают силы в традициях, уходящих своими корнями в эпоху противоборства христианства и ислама, тайных военно-духовных братств Ближнего и Среднего Востока – региона, с незапамятных времен и по сей день остающегося «пороховой бочкой», эпицентром непрекращающихся военно-политических конфликтов, будоражащих весь мир, и в то же время ареной постоянного взаимодействия цивилизаций.
Книга отражает некоторые результаты исследовательской работы в рамках международного проекта «Христианство и иудаизм в православных и „латинских» культурах Европы. Средние века – Новое время», осуществляемого Центром «Украина и Россия» Института славяноведения РАН и Центром украинистики и белорусистики МГУ им. М.В. Ломоносова. Цель проекта – последовательно сравнительный анализ отношения христиан (церкви, государства, образованных слоев и широких масс населения) к евреям в странах византийско-православного и западного («латинского») цивилизационного круга.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.