История инквизиции. том 1 - [65]

Законы всех государств Европы присуждали еретиков к сожжению живыми; в лице инквизитора признавали судью, приговоры которого подлежали слепому исполнению. Граф Раймунд Тулузский в 1249 г. приказал сжечь живыми в Берлеже, близ Ажана, восемьдесят еретиков, которые сознались в его присутствии.

Если, однако, по той или другой причине светские власти не решались предать казни еретика, то тотчас всей силой своей власти вмешивалась Церковь, чтобы привести их к повиновению. Так, например, инквизиторы в 1237 г. осудили как еретиков десять мужчин и женщин; консулы и вигье отказались «принять» осужденных, конфисковать их имущество и «поступить с ними, как принято поступать с еретиками», другими словами – отказались сжечь их живыми. Немедленно инквизиторы торжественно отлучили от Церкви чиновников. В 1288 г. Николай IV повелел отлучить от Церкви и отстранить от должности светские власти многих городов, уклонявшиеся от приведения в исполнение приговоров инквизиции, а также наложить интердикт на их городские общины. В 1458 г. в Страсбурге бургомистр и его товарищи отказались сначала сжечь гуситского миссионера и его служанку; но Церковь заставила их исполнить приговор. В 1486 г. городские власти Брешии отказались сжечь несколько колдунов и колдуний, осужденных инквизицией; гражданские юристы пытались доказать, что светские власти имеют право ознакомиться с делом. Но Иннокентий VIII не замедлил объявить, что желание городских властей Брешии оскорбительно для веры, и приказал отлучить их от Церкви, если они в шестидневный срок не казнят осужденных; всякий муниципальный закон, противоречивший этому, был объявлен недействительным и не имеющим силы. В 1521 г. папа Лев X в энергичных выражениях подтвердил инквизитору и епископским судьям Венеции, что их приговоры должны быть исполнены без всяких пересмотров и расследований и что они могли наложить на ослушников любое духовное наказание. Светские власти были обязаны отправлять на костер, под угрозой быть самим причисленными к еретикам.

Не раскаявшийся еретик, предпочитавший мученическую смерть вероотступничеству, не был единственной жертвой костра. Еретиком, также достойным костра, считался тот, кто отказывался от исторгнутого у него признания. Человек, торжественное обращение которого было признано ложным, был неисправимый еретик, его требовал костер.

Уже в 1184 г. Веронский декрет папы Луция III предписывал, что всякий еретик-рецидивист, т. е. впавший после отречения в ту же ересь, должен выдаваться светским судам даже без нового допроса. Равеннский эдикт Фридриха II 1232 г. предписывает предавать смерти всех, кто снова впал в ересь, чье обращение было притворным с целью избежать наказания за ересь. В 1244 г. Нарбоннский собор упоминает о большом числе подобных случаев и повелевает передавать виновных в руки светской власти без нового суда. За исключением одного, все руководства для судопроизводства инквизиции XIII в. предписывают еретиков-рецидивистов выдавать в руки светской власти, притом без всякого суда. Зачастую светские судьи не обращали внимания на снисходительные приговоры инквизиции и сжигали несчастные жертвы без всякого милосердия; в свое оправдание гражданские власти ссылались на то, что иначе не удастся очистить страну от еретиков и что снисходительность поведет к усилению ереси. В 1258 г. Александр IV предписывает выдачу рецидивистов в руки светской власти. При этом утверждалось, что Церковь нисколько не закрыта для рецидивистов, принесших раскаяние, так как они могут получить святое причастие даже и на костре, но даже раскаяние не может избавить их от смерти. Мотивированное таким образом папское решение было внесено в канонические законы. В подобных случаях обещание дать причастие в последнюю минуту вносилось в приговор и жертву всегда сопровождали на костер священнослужители, старавшиеся «спасти ее душу».

Аутодафе

Мнимое или действительное преступление возвращения в ересь стало с середины XIII в. наиболее частым поводом к смертной казни. Еретики, жаждавшие мученического венца, были сравнительно редки, но было много людей, которые не могли искренне отречься от своей веры и, избежав смерти, надеялись, что сумеют лучше скрывать свое преступление против Церкви.

Все это потребовало строго законно определить понятие преступления возврата к ереси, когда виновный не мог быть даже выслушан, а также определить степень его виновности по первому и второму преступлению, совокупность которых оправдывала его осуждение как не раскаявшегося еретика.

Бывали случаи, когда при первой судимости обвиняемый оставался только под подозрением без всяких улик. Папа Александр IV заявил вполне определенно: если подозрение было тяжелое, то следовало рассматривать его как законное доказательство виновности обвиняемого, и поэтому обвиняемый должен быть осужден. Если же подозрение было легкое, то обвиняемого следует наказать более строго, чем наказываются за преступление в первый раз, но не применять к нему полностью наказаний, наложенных для рецидивистов. Для установления вторичного преступления достаточно было, если обвиняемый вступил в сношение с еретиком или выказал ему какое-либо дружеское расположение. Осуждение рецидивистов было внесено в каноническое право и стало ненарушимым законом Церкви. В подобных случаях не может быть ни малейшего снисхождения.