История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг. - [24]

А всего в этой войне от рук захватчиков, от принесенной ими эпидемии чумы, от голода и холода погибло почти половина населения страны — около 1 млн. 200 тысяч (41,3 %). Ещё 300 тысяч человек (10,3 %) московиты вывели в свои земли и превратили в рабов. В результате от довоенных 2,9 миллионов жителей остался примерно 1 млн. 400 тысяч (48,4 %).

Поэтому циничной ложью являются заявления российских историков, будто бы Московия, затевая войны со своим западным соседом, «тянула руку помощи братским и единоверным православным народам беларусов и украинцев, изнывавшим от ига католичества». Во многих документах той поры, а также в записках современников засвидетельствована особая ненависть московитов к униатам. Так, в ходе Виленских переговоров, состоявшихся на втором году войны (в 1655 году), московские послы настойчиво требовали: «уния должна быть уничтожена, ибо она Богу всемогущему грубна». В 1658 году царь приказал Михаилу Шаховскому, своему воеводе в захваченной Вильне:

«Из города Вильны и из иных городов и мест, которые к Вильне близко, униятов всех, кто где живет… высылать вон тотчас, и заказ учинить крепкий, чтобы впредь униятов нигде не приимовали и высылали их вон, чтобы от них в вере каких расколов не было».

Одной из самых больших потерь униатской церкви стало разрушение Жировичского униатского монастыря возле Слонима. При этом сгорело много уникальных рукописных и печатных книг, церковных реликвий. Всех монахов, не успевших бежать, московиты убили.

Наглядным примером «братской помощи» от якобы «единоверного русского народа» могут служить события в Бресте. В январе 1660 года войска князя П. А. Хованского взяли штурмом городской замок и заняли город. Захватчики сначала полностью ограбили его, а потом предали огню, чем обрекли большинство жителей на смерть от холода и голода.

Защитников замка (около двух тысяч человек) они «посекли» (зарубили), тела их бросили в ров без погребения. Это было сделано не просто так, а явилось «специальным мероприятием» оккупантов. В этнографии оно известно под названием «заложные покойники». Термин «заложные» означает «вредоносных» людей, умерших насильственной смертью, а также способ погребения. Их не закапывали в землю, а «закладывали» кольями, ветками, досками, оставляя на поверхности земли.

Российский историк Алексей Лобин в статье «Неизвестная война 1654–1667 гг.» (см. журнал «Скепсис») утверждает, будто бы московиты верили в то, «что таких усопших не сможет принять мать-земля». Однако смысл упомянутого зверства заключался не в том, чтобы «не приняла мать-земля», которая вовсе не «мать» по христианским взглядам (она «мать» для язычников). Его суть в ином. Тела христиан, похороненные без гробов (или без савана), не могут быть воскрешены после второго пришествия Христа. Вот в чем смысл оставления трупов на поверхности земли: лишить покойников возможности воскреснуть. Церковный закон требует, чтобы всякий христианин был погребен в гробу или в саване, и имел крест над могилой как знак для Иисуса при Его возвращении — кто тут покоится.

Российский историк своей выдумкой о «матери-земле» пытается скрыть именно религиозный характер действий московитов: воеводам царя Алексея Михайловича мало было убить защитников Бреста, они хотели лишить их возможности воскрешения при Конце Света. Такое вот «двойное убийство» — и тела, и души.

Что бы ни врали всякие Мартыновы и Лобины, подобных злодеяний никогда не было в отношениях между униатами и католиками. Униатство и католицизм различались только в некоторых вопросах догматики и культа, без всякой политики, тогда как московская церковь была тесно связана с государством и с обожествленной его персоной верховного деспота.

Впрочем, и православные жители ВКЛ достаточно быстро увидели, что их участь — не «освобождение от поляков», а превращение в московских рабов, в лучшем случае — систематическое ограбление. Чаша терпения переполнилась. Ранним утром 1 февраля 1661 года восстали жители Могилева, во главе со своим бургомистром Леонозичем. Они застали врасплох и разгромили гарнизон московских оккупантов, а пленных отправили в Варшаву.

Шел седьмой год войны. В городе давно не осталось ни одного католика, ни одного униата, ни одного еврея — только православные. Их «измена» так потрясла патриарха Никона, что он велел предать всех жителей города анафеме (церковному проклятию) во всех церквях Московского государства. Хорош «единоверец»: православных могилевчан отлучил от церкви «в полном составе», включая младенцев, притом «на века вечные их потомков»!

Карательные походы, предпринятые по приказу царя князьями Лобановым-Ростовским, Барятинским, Хованским и другими его сатрапами, ставили целью возвращение «под государеву руку» всех «изменивших» городов. Население, прекрасно уже понимавшее, что его ждет полное истребление, сопротивлялось с величайшим мужеством. Золотыми буквами записаны в беларускую историю оборона Старого Быхова, Ляхович, Слуцка…

После 13 лет борьбы, жертв и страданий наши предки изгнали московских захватчиков, отстояли независимость своего национального государства и своей церкви.