История и антиистория. Критика «новой хронологии» академика А.Т. Фоменко - [30]

При некоторой причудливости всех этих разысканий они относительно безобидны, ибо в общем и целом их авторы не посягают на целостность уже существующего здания всемирной истории, а только пытаются присвоить в этом здании не принадлежащее им помещение. Уж очень хочется прибавить себе и возраста, и великих предков.

«Новая хронология» в этом отношении принципиально нова, ибо комплекс исторической неполноценности она преодолевает не через комическое самозванство, но через попытку полностью разрушить то здание, где носитель комплекса неполноценности не сумел обнаружить помещения, могущего удовлетворить его тщеславие. Древность собственного рода утверждается путем сожжения родословных книг как таковых.

То маниакальное упорство, с которым акад. Фоменко желает отнять у людей их величественное достояние — исполненную глубокого промыслительного значения отечественную и всемирную историю, — оставив вместо того бессмысленную и безобразную кашу из Бати-Батыя, Христа-Гильдебранда и смешанных до кучи Чингизидов, Маккавеев, Гогенштауфенов, Рюриковичей и Юлиев-Клавдиев, все же объяснимо психологией носителя сверхценной идеи. Тот энтузиазм, который у публики вызывает серия трудов на тему «Вы — никто, и звать вас — никак», объяснить куда сложнее.

Известно, что приемный ребенок испытывает большую душевную драму, узнав, что его отец и мать (хотя бы и добрые, и любящие) — ему не родные. Трудно представить себе, какую драму должен был бы испытать вдумчивый человек, столкнувшись с неопровержимыми доказательствами того, что никаких почтенных родителей в лице отечественной всемирной истории у него на самом деле нет и никогда не было, что в своих отношениях с Вечностью он не царский сын, а также неведомо кто, ибо главного события мировой истории — победы Христа над смертью — тоже не было, а была лишь какая-то невразумительная история с побоями, причиненными какому-то невразумительному Христу-Гильдебранду. Серьезное осознание того, что вся историческая культура, позиционирующая человека в мироздании, дающая ему силы для самостояния и служащая залогом его величия, есть лишь гигантская раздутая ложь, а истина в том, что, чего ни хватишься, ничего у нас на самом деле нету, может породить лишь отчаяние. В лучшем случае — настойчивое вопрошание о том, как жить дальше, как строить свои отношения с временем и Вечностью, во что верить и кому молиться — ведь ни Христа, ни Магомета, ни Моисея тоже не было, да и вообще исчез фундамент, на котором покоится все миросозерцание всего западного (в самом широком смысле) мира. Но не было ни отчаяния, ни вопрошания, а только бешеная популярность. Бывает «смешно дураку, что нос на боку» — но чтобы так на боку и так смешно…

Суть фоменкина учения не в том, что на свет явилась очередная религия небытия — она не первая и, скорее всего, не последняя, — а в том, что учение, утверждающее полную заброшенность человека в перекореженном пространственно-временном хаосе, сделалось источником выдающегося коммерческого успеха. Люди, готовые платить немалые деньги за приобретение лжеименного знания о том, что они никто и звать их никак, — это главная составляющая феномена «новой хронологии». Ученые мужи могут издать капитальный труд, показывающий крайнее невежество и недобросовестность Фоменко, чье учение противоречит бесспорнейшим положительным данным разнообразных наук. Это очень хорошо, хотя в смысле пользы это будет что мертвому припарки, ибо Фоменко удовлетворяет потребность трудящихся отнюдь не в знании, а в метафизическом небытии. Кто бы издал труд, столь же наглядно показывающий, что радоваться собственному небытию несколько противоестественно?

Точка зрения историка

Е. С. Голубцова, В. М. Смирин. К попытке применения «новых методик статистического анализа» к материалу древней истории [17]

У любого читателя этой рецензии может возникнуть и наверняка возникнет вопрос; заслуживает ли столь краткая брошюра (изданная к тому же малым тиражом) такого долгого разговора? Ответим так: поскольку авторы брошюры пытаются доказать, что утвердившиеся в исторической науке представления могут быть перевернуты, по сути дела, без прикосновениях истории (к смысловой стороне ее материала) при помощи неких формальных выкладок, поскольку именно такой — игнорирующий методы и опыт работы историков — подход они объявляют объективным, а всякий иной, по их мнению, влечет к «субъективизму в выводах» (с. 9), поскольку, наконец, они избрали полем для своих упражнении древнюю историю, — мы должны высказаться. Затрагиваемые при этом разговоре методические и методологические вопросы имеют очень широкое значение — именно поэтому мы не сочли себя вправе уклониться от пристального рассмотрения самих предлагаемых в брошюре «методик», их собственно методической стороны (предпосылок, обращения с материалом, логики рассуждений).

Авторы брошюры хотели бы продемонстрировать читателю лишь часть своей концепции, утверждая, что «никаких содержательных хронографических выводов» из их методик в брошюре, «как правило, не делается» (с. 3). Это утверждение неточно. Такие выводы в ней есть, только они, «как правило», не следуют из методик, а