История Хэйкэ - [192]

– Кихидзи сейчас поддерживает нас больше, чем когда-либо раньше, но у него есть кое-какие условия. Он говорит, что не может отвечать за жизнь Усиваки, если мы не примем его условий.

– В чем они?

– Он будет отвечать только за безопасность Усиваки. Вы же, говорит он, должны заботиться о себе сами.

– Как! Он хочет, чтобы мы покинули Усиваку?

– Да, он говорит, что от этого зависит безопасность нашего господина.

– Как так?

– Здесь никто не знает, кто вы. Люди принимают вас за демонов Тэнгу, но если вы пройдете с Усивакой, то, как считает Кихидзи, этого будет достаточно, чтобы подвергнуть его жизнь опасности, да и свои жизни тоже.

– Конно-мару, а вы считаете, что он прав?

– Да. Вы свою роль сыграли. Теперь, когда Усивака ушел с горы Курама, вам больше ничего не остается, как оставить его и скрыться.

– А что будет с Усивакой?

– Обо всем остальном позаботится Кихидзи.

– Можем ли мы доверять ему?

– Если что-то пойдет не так, Кихидзи первым заплатит за это – причем своей жизнью. Мало толку продолжать подобные разговоры. Единственное, что мы можем сделать, – это довериться ему, – подвел итог Конно-мару.

Остальные выжидательно повернулись к Усиваке, а Масатика спросил:

– Вы только что слышали, как обстоят дела. Какова будет ваша воля?

Усивака, перед которым открывалась возможность исполнения его самой большой мечты, без колебаний ответил:

– У меня нет желания сразу же идти на восток. Если я отправлюсь туда, то нельзя сказать, увижу ли я когда-нибудь свою мать. Я должен идти в столицу – один или со всеми вами. Я должен повидать мать, хотя бы раз.

Сообщения о побеге Усиваки дошли до Рокухары к рассвету. Воины и соглядатаи были тут же направлены на гору Курама, где монахи, лучше других знавшие местность, уже начали поиски беглеца. К полудню, когда на Кураму прибыло несколько сотен воинов, Усивака и его сторонники находились на пути к пику Садзики. Когда они достигли его, Конно-мару сказал:

– Отсюда дороги ведут к провинциям Сига, Тамба и Сандзё, и теперь мы с вами расстаемся. Я один останусь с нашим молодым господином. – Потом он обратился к Усиваке: – Я буду с вами до тех пор, пока вы не отправитесь с Кихидзи на северо-восток. Туда я вас сопровождать не смогу. Вы абсолютно уверены, что хотите идти?

Усивака заколебался, потом он в очередной раз спросил:

– Конно-мару, вы действительно возьмете меня повидать мою мать? Когда вы это сделаете?

– Сначала я должен поговорить с Кихидзи. Он подумает, как обставить такую встречу.

– А вы не можете справиться с этим один, Конно-мару? Зачем вам сначала говорить с Кихидзи?

– Я обещал ему, что ничего не будет делаться без его согласия.

Гэндзи стали прощаться друг с другом.

– Ну, во имя будущего!

– Куда ты пойдешь, Горо?

– Сначала в Тамбу, где некоторое время буду скрываться.

– А ты, Адати?

– Думаю пойти в Северную Сигу.

Один за другим Гэндзи покидали Усиваку, обещая приехать к нему, когда он будет на востоке. К заходу солнца Усивака и Конно-мару остались одни на пике Садзики, который возвышался над горой Курама. Солнце садилось, вокруг них начинал клубиться туман.

– Господин Усивака, вы не устали? Можете идти?

– Конечно!

– Завтра в это же время мы увидим огни столицы. В условленном месте нас будет ждать экипаж.

– Экипаж?.. И куда же мы поедем?

– Этого я не знаю, но вам не стоит беспокоиться. Обо всем позаботится Кихидзи. Вам надо только полагаться на него. У меня нет причин сомневаться в нем.

Вдвоем они начали спускаться с пика. До наступления сумерек путники никого не видели, а потом встретили незнакомца, который спросил дорогу. Они прошли еще несколько часов, пока не оставили позади небольшое поселение, а затем увидели под собой мерцавшие в темноте огоньки.

– Конно-мару, это огни столицы?

– Нет, это огни святыни Атаго и монастыря.

– Мы уже порядочно прошли, далеко ли столица?

– Мы по пути петляем, чтобы избежать погони, но мы все ближе и ближе к Киото. Господин, – вдруг сказал Конно-мару, – когда мы придем в столицу, вы не должны больше называть меня Конно-мару, называйте меня Ковака.

– Называть вас Ковака?

– Меня там знают под таким именем.

– Хорошо. Я проголодался, Конно-мару.

– Сейчас посмотрим, смогу ли я найти вам что-нибудь поесть. Подождите вон в том храме.

После довольно долгого отсутствия Конно-мару вернулся и обнаружил, что Усивака спит на крыльце храма. Конно-мару растолкал его, и оба стали жадно есть то, что воин принес с фермы; потом оба улеглись спать, пока короткая летняя ночь не закончилась и не начался рассвет.

Полдня они шли. Время от времени им попадались незнакомцы, по внешнему виду которых можно было догадаться, что столица уже рядом.

– Мы теперь недалеко от Саги, – сказал Конно-мару, когда они увидели холм, напротив которого приютилась крытая соломой хибарка, обнесенная изгородью из кустарника. – Смотрите, он приехал, как и обещал! На дороге ниже хибарки стоит запряженный волом экипаж! – воскликнул Конно-мару.

На Усиваку то, что он увидел, не произвело впечатления, но выражение облегчения на лице спутника ободрило его. Конно-мару осторожно приблизился к калитке в изгороди и через нее подошел к хибарке, откуда доносилось довольно заунывное пение.