История Гжатских деревень - [14]

 Уместно привести статистические данные конца 19 века: в среднем по России на каждого жителя приходилось по 4 письма в год, в Италии - по 18 писем, а в Гжатском уезде - по 15 писем. Хочется обратить внимание на тот факт, что в пореформенной России среди крестьянского населения была очень сильна тяга к учению, аналогичный процесс можно проследить и в 30-е г.г. 20-го века. В это же время в соседнем Бельском уезде Смоленской губернии в имении Татево начинает свою просветительную деятельность известный педагог Сергей Александрович Рачинский. Имеется обширная переписка С.А. Рачинского с Л.Н. Толстым по поводу обучения крестьянских детей. Тогда же Толстой устраивал школу в Ясной Поляне, разрабатывал методику обучения. На вопрос Толстого, для чего нужны сельские школы, Рачинский отвечал: «Образованному человеку, живущему в русской деревне, столь же естественно учить крестьянских ребят, как родильнице кормить грудью своего ребенка, ... они так голодны, так жадно льнут ко всякому, который может чему-либо их научить...Когда целыми поколениями овладевает страсть, именно страсть к арифметике и орфографии, было бы преступлением не удовлетворять их запроса... Взаимное удовлетворение, которое приносит это дело, является показателем его естественности и законности». Нам трудно сейчас представить, как люди стремились именно со страстью к знаниям. Этим же чувством пропитаны записки моих предков. Лейтмотив: «Если бы я училась в школе! Если бы я получила регулярное образование!» - кажется немного наивным, вызывает улыбку.

 А в то время (1860 - 1880 г.г.) не только в Груздеве, но и в округе, не было школ, среди крестьян грамотными, т.е. умевшими читать и писать, были только Василий Карпович и его дети. В особенности славилась грамотой одна из дочерей - Татьяна Васильевна (Родичева в замужестве). Она рано вышла замуж в своей же деревне, была умной и культурной женщиной. Грамотность ее и других детей создала среди крестьян Груздева и ближних деревень мнение о Василии Карповиче как о хорошем учителе. Крестьяне охотно отдавали ему в учение своих детей. Так в маленькой закопченной избушке Василия Карповича создалась школа. Ученики приходили и из других деревень, число их доходило до 30 человек (занимались они в разные дни). За каждого ученика ему платили 25 копеек, что было большим подспорьем семье.

 Василий Карпович не только научил читать и писать всех своих детей, но и организовал самодеятельную школу для крестьянских детей.

 Школа Василия Карповича просуществовала несколько лет, даже еще некоторое время после открытия в селе Воробьеве двухклассной школы в 1885 - 1886 годах. Популярности Василия Карповича как учителя во многом способствовали и удачные судьбы его детей. Достаточно сказать, что старшие сыновья Дмитрий и Федор стали ювелирами, а младший Тимофей - фельдшером-парикмахером. Он должен был владеть определенными медицинскими навыками. Старшая дочь стала довольно известной портнихой в Москве, научила своих сестер этому ремеслу. Одна из них была портнихой в родном Груздеве. Всем им удалось подняться на более высокую социальную ступень и дать своим детям, то есть внукам Василия Карповича, уже настоящее образование.

 Нет сомнений, что школа Василия Карповича сыграла огромную роль в жизни груздевских и окрестных жителей. Так, в окружении Л.Н. Толстого встречается имя Петра Алексеевича Булахова, уроженца деревни Быково Гжатского уезда, находившейся по соседству с селом Воробьевым. Лев Николаевич называет его «силачом нравственным и умственным». Силачу в это время 24 года. Он приезжает в Москву 20-летним начитанным юношей, мучительно думающем о смысле жизни. Булахов становится настолько близок к Льву Николаевичу, что писатель делает его своим доверенным лицом, приходит к нему на новоселье. В Москве Петр Алексеевич работает сначала на ткацкой фабрике, потом на железной дороге, у Дунаева - директора банка - тоже выполнявшего поручения Толстого.

 Позднее Булахов управляет имением старшего сына Толстого - Сергея Львовича, что, кстати, вызывает отрицательную реакцию Льва Николаевича. Т.е. все эти московские годы жизни Булахова прослежены, как и всех, кто касался хоть чуть-чуть Л.Н. Толстого. По словам внучки Булахова, дед был искусным и прогрессивным садовником, так она показывала черенок от грабель, которые дедушка выписал из Англии. Видимо, основами этих знаний он владел уже при отъезде с родины. Напрашивается вывод, что проще всего было научиться этому у живущего по соседству бывшего управляющего и садовника графов Каменских Василия Карповича Американцева, к тому же авторитетного и благожелательного учителя местных ребятишек.

 Свой шкаф с книгами Василий Карпович поставил в отдельной холодной клети на огороде, «амбарушке», всегда запертой на замок-винт (чтобы отпереть или запереть замок надо было ввинтить в него ключ). Входить в эту амбарушку, ее называли «тятенькина библиотека», можно было лишь с его разрешения, он очень берег эти книги. Но прошло несколько лет, окружающие люди становились грамотными, просили Василия Карповича давать книги почитать, и он, считая, что книга ценна тогда, когда ее читают, а не тогда, когда она очень бережно лежит в шкафу, не принося пользы, охотно давал их читать, в особенности исторические. К сожалению книги забывали вовремя вернуть, небрежно с ними обращались. Постепенно книги из «тятенькиной библиотеки» все убывали, уже у внуков остались от нее только слезы.