История Гражданской войны в США. 1861–1865 - [54]

В связи с публикацией прокламации об освобождении рабов на президента оказывалось давление с обеих сторон. Он беседовал с консерваторами и радикалами, выслушивал их аргументы, уговаривал, производя различное впечатление на разных людей. Большая часть этих разговоров происходила в его характерной манере мышления вслух, когда в результате общения с сочувствующими или сомневающимися собеседниками он получал стимул пересмотреть свои мысли и разобрать вопрос со всех сторон. Размышлять действительно было над чем. В его полномочия входило конституционное право руководства войной. Вполне резонно предположить, что прокламация позитивно сказалась бы на действиях армии, несмотря на недовольство ряда офицеров высокого ранга; она бы ослабила позиции конфедератов, активизировав у их рабов врожденное стремление к свободе и сделав их тем самым тайными друзьями Севера; это также могло привести к использованию чернокожего населения в качестве солдат. Учитывая все эти соображения, Линкольн все же должен был еще иметь уверенность, что общественное мнение Севера – на его стороне. Он не сомневался, что нетерпеливый нажим радикалов перерастет в энтузиазм и их влияние в вопросах обретения новых солдат и денег будет очень значительным. Но каково настроение широкой публики, массы умеренных республиканцев и «военных демократов», созрели ли они для декрета об освобождении? Не исключена была возможность, что этот шаг приведет к отчуждению пограничных рабовладельческих штатов, которые держатся за Союз. Линкольн всерьез этого опасался, но «бездействовать было так же опасно, как действовать». С другой стороны, освобождение рабов обеспечило бы ему дополнительную поддержку в Европе. Англия и Франция не смогли бы признать Конфедеративные Штаты после того, как будет выявлена реальная причина конфликта. Также был повод опасаться, что декларированная война против рабства возродит оппозиционные настроения среди демократов и даст им «дубинку» для борьбы с администрацией. Но президент не рассматривал это как серьезное препятствие, поскольку на Севере партийную оппозицию можно было ожидать по любому поводу. В итоге, рассмотрев и взвесив все за и против, президент отринул последние сомнения. Он был уверен, что прокламация об освобождении рабов необходима с военной точки зрения и что простой народ Севера осознает эту необходимость так же четко, как он. Шли дни, и он все больше укреплялся во мнении, к которому пришел в июле, и чувствовал, что общественные настроения меняются в том же направлении.

На совещании кабинета министров 22 сентября президент прочитал рассказ из книги, присланной ему Артемусом Вардом, озаглавленный «Возмутительный случай в Утике» (High-Handed Outrage at Utica):

Осенью 1856 года я показывал свое шоу в Утике, очень достойном городке в штате Нью-Йорк.

Публика оказала мне душевный прием. Пресса не уставала нахваливать.

В первый день я рассказывал о Зверях и Змеях в своей обычной цветистой манере и с отвращением увидел, как здоровенный парень подошел к клетке, где у меня находилась сцена «Тайной вечери» с восковыми фигурами, схватил Иуду Искариота за ногу, выволок наружу и стал колотить изо всех сил.

«Черт побери, что ты делаешь?!» – воскликнул я.

Он орет: «Зачем ты притащил сюда эту гадость?!» – и снова бьет изо всех сил восковую фигурку по голове.

Я говорю ему: «Ты, грубый осел, это восковая фигурка – изображение фальшивого апостола».

А он мне: «Ты можешь говорить что хочешь, старина, но я скажу тебе так: Иуда Искариот не может оставаться безнаказанным в таком городе, как Утика». С этими словами он опять врезал по голове Иуде. Этот юноша принадлежал к одной из лучших семей в Утике. Я подал на него в суд, и жюри вынесло вердикт, что он виновен в умышленном поджоге 3-й степени.

Линкольн посчитал этот рассказ очень смешным и с огромным удовольствием зачитал его; все члены кабинета, за исключением Стэнтона, хохотали. Затем президент перешел на серьезный тон и рассказал, о чем он думал на протяжении двух месяцев, прошедших с 22 июля. «Армия мятежников изгнана из Мэриленда, – сказал он, – и я намерен исполнить обещание, данное себе и Богу. Я собрал вас, чтобы вы послушали, что я написал. Мне не нужны ваши советы по главному вопросу, это дело решенное». Затем он зачитал Прокламацию об освобождении: «В первый день января в год от Рождества Христова одна тысяча восемьсот шестьдесят третий все лица, содержащиеся как рабы на территории любого штата или определенной части штата, население которого находится в состоянии мятежа против Соединенных Штатов, отныне и навечно объявляются свободными».[424] Что касается лояльных Союзу рабовладельческих штатов, он вновь заявил о верности своей политике и сказал, что в определенное время будет рекомендовать выплату компенсаций за потерю рабов лояльным гражданам мятежных штатов. Все члены кабинета, за исключением Блэра, одобрили прокламацию в целом. Возражения Блэра касались расходов, а не принципа. Утром 23 сентября указ президента был обнародован.

V

Мнение людей, пришедших к избирательным урнам, оказалось неблагоприятным для президента. На октябрьских и ноябрьских выборах штаты Нью-Йорк, Нью-Джерси, Пенсильвания, Огайо, Индиана, Иллинойс и Висконсин, которые, за исключением Нью-Джерси, раньше отдавали свои голоса Линкольну, теперь проголосовали против него. Демократы заметно увеличили свое представительство в конгрессе и если бы они получили большинство и в других штатах, то смогли бы контролировать следующий состав палаты представителей. От такой катастрофы Линкольна спасли Новая Англия, Мичиган, Айова, Калифорния, Миннесота, Канзас, Орегон и пограничные рабовладельческие штаты. Главной причиной поражения стала Прокламация об освобождении: то, что «война за Союз» превратилась в «войну за негров», ставилось в упрек президенту; напротив, большую популярность приобрел лозунг «Конституция как она есть, и Союз как он был». Сказывались и другие факторы.