История государства Российского. Том VII - [4]

Между тем Литовцы сожгли Белую и взяли Дорогобуж, обращенный в пепел самими Россиянами. Константин Острожский предводительствовал частию Сигизмундовой рати, обещая указать ей путь к Москве. Но Великий Князь не терял времени: сам распорядил полки и велел им с двух сторон, Холмскому из Можайска, Боярину Якову Захарьевичу из Вязьмы, идти к Дорогобужу, где начальствовал Воевода Королевский, Станислав Кишка: сей гордый Пан, имев некоторые выгоды в легких сшибках с отрядами Российскими, уже думал, что наше войско не существует и что бедные остатки его не дерзнут показаться из лесов: увидел полки Холмского и бежал в Смоленск. — Таким образом неприятели выгнали друг друга из своих пределов, не быв ни победителями, ни побежденными; но Король имел более славы, среди опасностей нового правления и внутренней измены отразив внешнего сильного врага, столь ужасного для его двух предшественников.

Не ослепляясь легкомысленною гордостию, боясь Менгли-Гирея и желая успокоить свою Державу, благоразумный Сигизмунд снова предложил мир Василию, который не отринул его. Глинский хвалился многочисленностию друзей и единомышленников в Литве; но, к счастию всех правлений, изменники редко торжествуют: сила беззаконная или первым восстанием испровергает законный устав Государства, или ежечасно слабеет от нераздельного с нею страха, от естественного угрызения совести, если не главных действующих лиц, то по крайней мере их помощников. Тщетно Глинские старались возмутить Киевскую и Волынскую область: народ равнодушно ждал происшествий; Бояре отчасти желали успехов Михаилу, но не хотели бунтом подвергнуть себя казни; весьма немногие присоединились к нему, и войско его состояло из двух или трех тысяч всадников; начальники городов были верны Королю. Счастию Иоаннова оружия в войне Литовской способствовал Менгли-Гирей: Василий еще не видал в нем деятельного усердия к пользам России и, несмотря на союзную грамоту, утвержденную в Москве словом и печатию Ханских Послов, разбойники Крымские беспокоили нашу Украйну, так что Великий Князь должен был защитить оную войском. Надежда возбудить Ногаев к сильному впадению в Литву не исполнилась: слуга Василиев, Князь Темир, ездил к Мурзам, Асану и другим, сыновьям Ямгурчея и Мусы, с предложением, чтобы они, содействуя нам, отмстили Королю вероломное заключение Хана Шиг-Ахмета, связанного с ними родством и дружбою: Темир должен был вести их к берегам Дона и Днепра; но не мог успеть в своем поручении. Сии обстоятельства, моление вдовствующей Королевы Елены, решительность Сигизмунда и сомнительный успех войны склонили Василия к искреннему миролюбию. Король прислал из Смоленска в Москву Станислава, Воеводу Полоцкого, Маршалка Сапегу и Войтеха, Наместника Перемышльского, которые, следуя обыкновению, сначала требовали всего, а наконец удовольствовались немногим: хотели Чернигова, Любеча, Дорогобужа, Торопца, но согласились взять единственно пять или шесть волостей Смоленских, отнятых у Литвы уже в государствование Василиево. Написали договор так называемого вечного мира. Василий и Сигизмунд, именуясь братьями и сватами, обязались жить в любви, доброжелательствовать и помогать друг другу на всякого неприятеля, кроме Менгли-Гирея и таких случаев, где будет невозможно исполнить сего условия (которое, следственно, обращалось в ничто). Король утверждал за Россиею все приобретения Иоанновы, а за слугами Государя Российского, Князьями Шемякиным, Стародубскими, Трубецкими, Одоевскими, Воротынскими, Перемышльскими, Новосильскнми, Белевскими, Мосальскими все их отчины и города. За то Василий обещал не вступаться в Киев, в Смоленск, ни в другие Литовские владения. Далее сказано в договоре, что Великий Князь рязанский Иоанн Иоаннович с своею землею принадлежит к Государству Московскому; что ссоры между Литовскими и Российскими подданными должны быть разбираемы судьями общими, присяжными, коих решения исполняются во всей силе; что Послам и купцам обеих Держав везде путь чист и свободен: ездят, торгуют как им угодно; наконец, что Литовские и наши пленники освобождаются немедленно. О Глинских не упоминается в сей грамоте; но судьба их была решена: Василий признал Мозырь и Туров, города Михайловы, собственностию Королевскою, обещая впредь уже не принимать к себе никого из Литовских Князей с землями и поместьями. Он удовольствовался единственно словом Короля, что Глинские могут свободно выехать из Литвы в Россию.

Послы Сигизмундовы были десять раз у Государя и дважды обедали. Разменялись договорными грамотами. Сейм Литовский одобрил все условия. Король целовал крест в присутствии наших послов в Вильне. Россияне и Литовцы были довольны миром; но Глинские изъявляли негодование, и Сигизмунд уведомил Великого Князя, что Михаил не хочет ехать в Москву, думая бежать в степи с вооруженными людьми своими и мстить равно обоим Государствам; но что войско Королевское уже идет смирить сего мятежника. Василий просил Короля не тревожить Глинских и дать им свободный путь в Россию. Проливая слезы, они выехали к нам из отечества со всеми ближними. Литва жалела, а более опасалась их. Россия не любила: Великий Князь ласкал и честил, думая, что сии изменники еще могут быть ему полезны.