История Фридриха Великого - [43]
Новая победа Фридриха заставила и венский кабинет подумать о мерах к прекращению отяготительной войны. Гордость Марии-Терезии смягчилась, она увидела ясно, что борьба с юным, пламенным завоевателем завлечет ее слишком далеко -- надлежало решиться на уступку.
В лагерь при Заславле, где находилась главная квартира Фридриха, был отправлен английский посол лорд Гиндфорт как посредник и миротворец. Фридрих уполномочил своего министра, графа Подевильса, окончить дело по его усмотрению. Переговоры начались в Бреславле 11 июня 1742 года. Условия мира были следующие: Мария-Терезия уступала Пруссии Верхнюю и Нижнюю Силезию и графство Глац, за исключением городов Троппау, Егерндорфа и горной цепи по ту сторону реки Оппы. Пруссия принимала на себя австрийский долг в 1.700.000 рейхсталеров, занятых у Англии под залог Силезии.
Тотчас после обоюдных ратификаций прусские войска вышли из Богемии; часть их, через Саксонию, перешла в бранденбургские владения, другая заняла границы Силезии, чтобы защищать вновь приобретенные провинции. Фридрих объявил своей армии о заключении мира, дал офицерам великолепный обед и первый провозгласил тост за здравие и счастье Марии-Терезии.
До отъезда своего в Берлин он сперва объехал все крепости в Силезии, приказал их исправить, а некоторые города вновь укрепить.
Из Бреславля он написал к Иордану следующее письмо: "В восемь дней я кончил больше дел, чем комиссионеры дома "Австрия" наделали их в восемь лет. И почти все мне удалось довольно счастливо. Я исполнил все, чего требовала честь моего народа, теперь приступаю к тому, чего требует его счастье. Кровь моих воинов для меня драгоценна: закрываю все каналы, из которых она могла бы еще пролиться. Теперь могу снова отдать тело наслаждениям, а душу -- философии. Пока в моем мозгу одни счеты да цифры, но по возвращении я выброшу весь этот вздор из головы, чтобы на-{150}полнить ее чем-нибудь лучшим. Я написал стихи и потерял их, начал читать книгу -- ее сожгли, играл на фортепьяно -- его разбили, объездил лошадь -- и она охромела. Остается только, чтобы ты заплатил мне изменой за дружбу -- и я повешусь".
В Берлин Фридрих прибыл 12 июля, а 28-го мир Пруссии с Австрией был окончательно заключен и подписан. Англия приняла на себя ответственность за точное исполнение договора. В Берлине мир был отпразднован торжественным образом, и жители столицы всячески старались выказать свой восторг и любовь к победоносному своему монарху.
Вслед за тем все союзные дворы были извещены о заключении мира. Можно себе представить, какое волнение произвело это событие в европейских кабинетах. Больше всех был поражен Флери. Старый политик, не мог перенести мысли, что Фридрих, ученик в государственной науке, которого он хотел употребить только орудием для своих целей, перехитрил его. Он не верил глазам своим и несколько раз принимался перечитывать присланный рескрипт прусского короля.
"Я слишком хорошо знаю прямой и благородный образ мыслей Вашего Величества и не могу допустить малейшее подозрение, что Вы хотите нас оставить!" -- Так писал Флери к Фридриху и, действительно, он хорошо постиг характер прусского короля. Фридрих сам сознавался Иордану, что шаг этот стоил ему сильной борьбы с {151} самим собой. "Но что делать, -- прибавил он, -- где между необходимостью обмануть или быть обманутым нет середины, там для монарха остается только один выбор".
Фридрих изложил кардиналу Флери необходимость такой меры и все причины, которые побудили его к решительному шагу. Кардинал на это возразил, что пишет ответ свой слезами, и заключил письмо так:
"Ваше Величество делаетесь теперь судьей целой Европы: это самая блистательнейшая роль, какую Вы могли принять на себя".
Но Мария-Терезия была в совершенном отчаянии. Она говорила, что у нее из венца вырвали драгоценнейший камень и, если верить лорду Робинсону, то добрая королева плакала каждый раз, когда встречала силезца, но, к несчастью, почтенный джентльмен любил иногда прикрасить речь свою невинной риторической фигурой.
{152}
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Два года мира
Армия Пруссии была сильно расстроена войной. Прежде всего Фридрих позаботился о приведении ее в порядок, о пополнении и усовершенствовании своих полков. Военные действия открыли ему многие недостатки в войске, которые надлежало исправить, но в то же время они показали и хорошие стороны, которые ему хотелось развить еще более.
В одном из своих стихотворений он сказал:
Чтобы государство не теряло своей славы,
И на лоне мира должно
Заниматься суровой военной наукой.
Эту мысль старался он оправдать на деле. Неловкость и дурное устройство прусской конницы было им вполне испытано в Силезскую войну. С этой стороны Австрия имела над ним большой перевес: венгерские гусары и вообще все легкое конное войско австрийской империи почиталось тогда образцовым. Фридрих вполне оценил его достоинства во время своих битв, и зоркий глаз его тотчас постиг, в чем состояли главные его преимущества. {153}
Итак, первой заботой его было преобразовать на австрийский образец свою кавалерию, оставленную отцом его без всякого внимания. Он утроил ее комплект против прежнего, делал беспрерывные маневры и с помощью Винтерфельда и неусыпного, деятельного Цитена скоро поставил конницу, особенно гусар, на высокую степень совершенства.
