История Фрэнка - [2]

В школе он был никаким. Но это ничего. Он лишь сжимал кулаки. Его черед еще наступит. Он был злобным, взвинченным, нетерпеливым. Он никогда и ни по какому поводу не краснел.

В одиннадцать лет он решил стать певцом. «Ну да, еще бы, малыш!» — так в целом отреагировала мать. Отец же вообще ничего не сказал. У супругов Синатра, штаны, как говорится, носила Долли. Это от нее Фрэнку досталась железная хватка. Призванием может быть все, кроме ерунды. И для достижения цели он развернет сумасшедшую деятельность. Если уж Фрэнку что-то в голову втемяшивалось, трудно представить, чем это можно было оттуда выбить. Долли пожимала плечами: еще один способ бегать за девчонками. А Фрэнк был известным угодником. Девчонки ему были нужны все. Там, где он родился, успех у женщин считался в порядке вещей. И Фрэнк кидался на все, что двигалось — поддерживал репутацию. Когда какая-нибудь девочка утверждала, что беременна от него, и угрожала, нужно было видеть, как он от нее отделывался. Он знал, что ему нужно: стать богатым и знаменитым. Призвание в нем уже созрело. И не плаксам вставать у него на пути.

С малышкой Нэнси Барбато все было гораздо серьезнее. Подумайте сами — то была девушка, которую он летом 1935 года водил смотреть Бинга Кросби. А это вам не кто попало. Тем паче — для итальянцев. В день их бракосочетания он подарил ей пластинку «Наша любовь», которую записал накануне специально для этого случая. Такое внимание было трогательно. Нэнси надела белое платье своей сестры. Он был во фраке.

В отличие от начинающих писателей, которые для того, чтобы писать, прячутся, новички-певцы должны себя всем показывать. Звонить, предлагать образцы своего творчества, добиваться ангажементов на вечер. Нужно любой ценой делать себя, переносить грубые отказы, не обращать внимания на оскорбления, а когда выгоняют в дверь, возвращаться через окно. Фрэнки стучался во все двери. Он был неотразим, как липовый Даржелос, и ему открывали везде. Двадцатый век очень кстати дал миру долгоиграющую звукозапись. Слушайте меня все! Я обещаю вам, что стану величайшим певцом всех времен и народов.

Сначала Фрэнк был водителем ансамбля «Три вспышки», потом вошел в их состав, и ансамбль тут же превратился в «Четверку из Хобокена». Это была эпоха биг-бэндов. Трубач Гарри Джеймс взял его в свой оркестр. Дела стали набирать обороты. Однако Долли смотрела на проделки своего отпрыска иначе. 31 августа 1939 года он записал на студии «Коламбия» песню «Все или ничего». Это название до конца дней стало его девизом. На гребне успеха Фрэнк, конечно же, не будет довольствоваться крохами. Он всегда был повсюду. Автомобильные переезды, какие-то залы, номера в сомнительных мотелях. В самом начале Нэнси — маленький храбрый солдат — сопровождала его. Они бороздили Америку вместе с оркестром. Спали на скамейках, питались гамбургерами. Она завязывала ему бабочку.

Вдруг Нэнси заявила, что беременна. И должна остаться дома. Фрэнк облегченно вздохнул. Ему совсем не улыбалась перспектива во время поездок иметь под боком жену. При рождении дочери Нэнси 8 июня 1940 года его не было. Сценарий до мелочей повторился и при рождении сына Фрэнка в 1943-м. А вот когда в 1949 году родилась Тина — о, чудо! — он все-таки присутствовал. Ничто не могло встать у него на пути —даже роды.

Фрэнк Синатра окончательно пересек Гудзон. Но одного Манхэттена ему было мало. Больше он уже не остановится.

Свадебное путешествие в Нью-Йорк в 1991 году. Автострада пересекала Бронкс. Шофер лимузина повернулся к нам, обвел рукой окрестности и сказал:

— Мы в самом дерьме.

Вдруг из динамиков послышался голос Синатры. Голос шофера изменился:

— Фрэнки!

Я забыл название песни, но прекрасно помню то уважение, ту зачарованность, что сквозили в словах парня за рулем. В тот день я понял, что для американцев Синатра — не просто певец: он помогал им жить совсем другой жизнью.

Гарри Джеймс был хорошим игроком. Несмотря на контракт, он отпустил Фрэнка через полгода. Хозяин оркестра порвал бумаги и пожелал ему удачи. Стоя на тротуаре рядом со своим чемоданом, Фрэнк смотрел на уезжавший автомобиль. Для него это все же что-то значило. Слезы навертывались на глаза. Над рынком валил снег.

Фрэнк поступил в оркестр Томми Дорси — самый модный из биг-бэндов. Синатра сразу заметил, что Дорси играет на тромбоне так, будто никогда не набирает в грудь воздух. Как же ему это удается? Фрэнк не спускал с него глаз. На самом деле, Дорси вдыхал через маленькое отверстие, которое оставлял в уголке рта. Синатра стал делать то же самое со своим голосом. И жизнь его мгновенно изменилась. С пробитой барабанной перепонкой, не умея прочесть ни одной ноты, он стал пользоваться голосом, как инструментом. Ведь до этого еще нужно додуматься. Синатру пока не знали, а он учитывал все сразу.

Поскольку речь о дыхании, он стал ходить в бассейн. Чтобы разработать легкие, держать ноту как можно дольше, почти до предела возможности, Фрэнк начал тренироваться, словно олимпийский чемпион. Без устали он проплывал целый бассейн на одном вдохе. Затем еще раз, и еще, вот так. Легкие в его груди начали расти. Пение, согласно Синатре, не должно сильно отличаться от литературы по версии Фицджеральда: «Работа каждого хорошего писателя — это