История Франции. Том 1. Происхождение франков - [71]

Хродеганг и Пипин хотели чтобы принятая в Меце модель канонической организации и литургических богослужений распространялась постепенно на все королевство. Это оказалось нелегко: многие члены кафедрального духовенства были несклоппы отказаться от удобств открытой жизни того века. Тем не менее в период правления Пипина в проведении реформы и унификации жизни духовенства были достигнуты реальные успехи. Сравнительно многочисленные копии документов VIII века, сохраненные, в частности, в «Геласийских сакраментариях» сборнике текстов проповедей и молитв во время месс и празднеств, приписываемых папе Геласию (492–496) — упоминается, что церкви Галлии шаг за шагом принимали формулы римской литургии. Известно, например, что в 760 году Реми, сводный брат Пипина, получив пост митрополита Руана, выписал одного из руководителей певческой школы Рима, чтобы обучить своих служителей новым песнопениям. Когда в 766 году Хродеганг умер, а его тело было положено рядом с телом его предшественника, почтенного предка Каролингов, в базилике святого алтаря Арнуля в Меце, преемственность в его делах была уже обеспечена.

Влияние Пипина

Не только в области религии, но и в сфере управления делами страны Пипин подготовил почву для установления более разумных порядков, что принесло славу его сыну и к чему мы вернемся ниже. Столкнувшись, например, с хаосом в денежном обращении, связанном с небывалым успехом серебряных монеток — фальшивых сцеаттас, нахлынувших с северных окраин королевства, и с бурным развитием мастерских, находившихся в руках графов, епископов и аббатов, чья деятельность вышла из-под контроля меровингских королей, он решил установить королевскую монополию и упорядочить чеканку серебряных денье, потребовав, чтобы на монетах была его монограмма и чтобы из римского фунта выделывалось 264 денье (то есть 24 су на фунт и 12 денье по 1,22 грамма серебра на су). Сравнительно многочисленные находки, например, в Имфи (Ньевр) или Дорштадте, подтверждают успех этой меры по стандартизации, способствовавшей быстрому вытеснению фальшивых сцеаттас новыми денье.

Безусловно, королевский контроль за эмиссией и обращением денег стал возможен лишь благодаря твердости, с какой Пипин держал в руках местную администрацию, возложенную на способных и верных графов, а также благодаря реорганизации центрального управления. Конечно, двор оставался, как и при Меровингах, скорее учреждением, нежели определенным местом: он по-прежнему помещался вместе с королем между Нейстрией (Компьень, Вербери, Жантийи, Вер) и Австразией (Понтион, Эрсталь, Жюпий), между сельскими резиденциями и крупными аббатствами городских окраин (Сен-Медар де Суассон, который охотно посещали Меровинги, предоставившие ему ряд привилегий, но особенно Сен-Дени). Во всяком случае, можно отметить территориальную целостность королевства, и дело не только в интеграции Австразии и Нейстрии, но и в преемственности королевских институтов. Впрочем, хотя Пипин и ликвидировал по понятным причинам институт майордомов, он сохранил в неприкосновенности прерогативы крупных служб меровингского двора. Главное нововведение состояло в том, что руководство канцелярией поручалось теперь только клеркам церкви, что привело к качественному обновлению документов, их синтаксиса и орфографии, их оформления и графического исполнения. Не обошлось здесь, разумеется, и без Хродеганга, бывшего референдария при дворе Карла Мартелла.

Хорошо поставленное управление и крепкая канцелярия стали необходимыми инструментами новой дипломатии, решительно порвавшей с рутиной и бездарностью предыдущих правлений. Чтобы еще более утвердиться в законности своего титула и урегулировать спорные вопросы, порожденные созданием церковных государств, Пипин решил еще в 757 году завязать особые отношения с императором Константином V. Страстный иконоборец, император как раз искал себе союзников в борьбе против культа святых образов. Создавались условия для того, чтобы с 757 по 767 годы между двумя дворами состоялся обмен делегациями с богатыми подарками, и обсуждался даже проект женитьбы сына императора на дочери Пипина Жизели. В 767 году король созвал в своей резиденции в Жантийи собор, где восточные теологи встретились с франкскими епископами, чтобы обсудить проблему культа икон. Решения, принятые собором, не обнаружены, но можно полагать, что строгому иконоборчеству, одержавшему верх в Византии, франкская церковь противопоставила несколько иную, традиционно свою точку зрения.

Несколько месяцев спустя, зимой 767/68 года, Пипин принял в Меце посла Аль-Мансура, аббасидского калифа Багдада, чей брат Абуль-Аббас сверг в 750 году династию Омейядов в Дамаске. Искал ли калиф в холодной Австразии союзника против последнего представителя сброшенного рода Абд-аль-Рахмана, пытавшегося создать в Кордове независимый эмират, или надеялся заручиться у Пипина признанием со стороны державы, слухи о силе которой дошли до далекого Востока? На этот вопрос нет ответа.

Пипин, Фулрад и Сен-Дени

А авторитет Пипина стал к тому времени огромным: об этом можно судить по событиям, происшедшим после его смерти, на территории Галлии и в окружающем мире. Когда за несколько месяцев до смерти, завершив свой последний поход в Аквитанию, Пипин заболел, он попросил, чтобы его отвезли в Сен-Дени. Именно там, приняв на себя руководство Нейстрией, он сформировался как крупный деятель, там же в 754 году папа посвятил его в королевский сан, там он хотел и умереть. На время своего правления Пипин неоднократно выделял денежные вознаграждения, подтверждал привилегии, которые Дагобер и его последователи предоставляли монастырю. Он, в частности, подтвердил монополию аббатства на платежи за участие в октябрьской ярмарке, право на которые постоянно оспаривали графы Парижа, зарившиеся на этот лакомый кусочек. Вместе с Фулрадом, назначенным к тому времени в аббатство, он решил выстроить монастырю новую церковь, которая не только заменила бы монастырскую церковь Дагобера, но и превзошла бы своими размерами все церкви Галлии. Гигантская программа была завершена лишь 24 февраля 775 года, когда старик Фулрад освятил наконец здание. Над круговым склепом, где помещались могилы святых Дени, Рустика и Элевтера, спроектированным по образцу склепа собора Святого Петра в Риме, который Фулрад лично посетил, поднималась, опираясь на сотню колонн, базилика длиной в 63, а шириной в 22,5 метра, снабженная трансептом, восточной апсидой и беспрецедентным, имеющим серьезные последствия новшеством западной апсидой, также построенной по римскому образцу. Под этой апсидой, если верить рассказам Сугерия в «Хронике Сен-Дени», Пипин пожелал быть погребенным лицом вниз в знак смирения и искупления грехов, которые его отец совершил против церкви. Был ли Пипин Короткий первым истинно христианским королем? Для такого вывода есть достаточно оснований.