История Франции глазами Сан-Антонио, или Берюрье сквозь века - [31]

Папа д'Арк рассмеялся громко и от души над такой заманчивой перспективой. Но озабоченное лицо жены быстро прогнало его весёлое расположение.

— Пожалуй, пойду взгляну на это дело поближе, — решил он. — Если святые разговаривают с нашей дочерью, я хочу услышать их своими ушами. В конце концов, я её отец!

И, оставив жену и тележку, он пошёл на пастбище, прижимаясь к кустам.

Амедей Берюруа, шестнадцатилетний оболтус с хитрыми глазами, был горазд на всякие выходки. Его родители были неисправимыми пьяницами — которых, кстати, никто никогда не пытался исправить, — поэтому юный Амедей рос сам по себе, промышляя то воровством, то нищенством. В это трудное время милостыни стали редкими, и юный бродяга был в отчаянии. Его часто видели с развязными девицами поблизости от ферм, высматривающими редкую птицу, копавшуюся в низкокалорийном навозе. Берюруа не раз получал удары палкой и даже вилами. И всё же ему иногда удавалось свернуть шею какой-нибудь домашней птице, и не один петух умер насильственной смертью, издав последнее жалкое кукареку.

В то утро, укрывшись позади кустов боярышника в компании с двумя местными шмарами, Фантиной и Ланлерой, этот нехороший человек поджидал набожную Иоанну д'Арк, и в особенности её стадо. Девушка его не интересовала, ибо он не любил девственниц, зато ему нравилась баранина, да ещё и с фасолью.

— Вот она! — прошептал он.

Шаболды, которые были с ним, легли на землю и лежали, не шевелясь. Появившись на поле, мадемуазель д'Арк села на складной стульчик и принялась прясть свою кудель, в то время как её бараны резвились на мягкой траве.

— Давайте! — прошептал Берюруа на одном дыхании.

Он сделал знак Ланлере, здоровой дылде со спутанными волосами, у которой в юбке было больше дыр, чем в рыболовной сети.

Она сложила руки перед своим ртом и принялась петь слабым, почти жалостливым голосом:

— Иоанна… Иоанна…

Пастушка вздрогнула и побледнела. Она сжала ноздри, взгляд её застыл, и она упала на колени.

— Мы — посланцы Бога, — пропела Ланлера.

Иоанна перекрестилась.

— Меня зовут святая Катерина, — продолжала шлюха. — Иоанна, ты должна спасти Францию…

Ланлера едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Когда она уже не удержалась, то сделала знак своей подруге Фантине, рыжей малышке с лицом, усеянным конопушками, с тем, чтобы она её сменила. Вторая девица продолжила замогильным голосом:

— Отправляйся в Орлеан и сними с него осаду, Иоанна! Это я, святая Маргарита, говорю тебе от имени Бога! Прогони этого противного англичанина и верни Францию нашему дорогому сиру, дофину Карлу…

Будущая святая сжала челюсти. Она стала как бы отсутствующей в этом мире.

Берюруа показал двум девицам на ягнёнка, который терзал вымя своей матери в нескольких метрах от них. Девки поняли и поползли к нему, а тем временем мальчишка продолжал операцию.

— Алло! Алло! С вами говорит архангел Михаил, — протрубил удалец голосом бойкого зазывалы по имени Иоанн-Жак-Виталь, который торговал молодильной водой аббата Лопеса на ярмарочных площадях.

Иоанна д'Арк скрестила руки, закрыла глаза и склонила милую светлую головку.

— Ты должна спасти Францию, Иоанна. Освободи Орлеан и коронуй дофина в Реймсе…

Пока он увещевал Девственницу, две его подружки поймали ягнёнка, чьё истошное блеяние даже не долетало до восторженных ушей пастушки.

И тут чары разрушились появлением отца д'Арка, который набросился на воров с дубиной в руках.

Произошёл переполох, девки оставили ягнёнка и бросились наутёк, тем временем Берюруа также спасался бегством. После того как отец Иоанны вдоволь набегался, накричался и нажестикулировался — и всё впустую, — он, тяжело дыша, подошёл к своей дочери, которая всё ещё стояла на коленях.

— Идиотка! — проворчал фермер. — Сколько ещё ты будешь заниматься своими глупостями?

Девственница вздрогнула, как очнувшийся медиум, и взглянула на своего родителя глазами, полными недоумения.

— Отец, — прошептала она беззвучно, — мои святые снова говорили со мной!

— Не богохульствуй, о несчастная! У тебя не всё в порядке с головой! В следующий раз твоим святым я исповедуюсь вилами!

Но девушка даже не услышала отцовских слов. В её глазах появился блеск решимости.

— Я освобожу Орлеан, отец, — сказала она. — Святой Михаил поручил мне это, а также святая Маргарита и святая Катерина! И я должна буду короновать нашего дорогого дофина Карла в Реймсе.

— Да она в это верит, Боже праведный! — простонал Жак д'Арк. — Эти оболтусы задурили ей голову! Это же молодой Берюруа с тобой говорил из кустов, дочь. Я его видел своими глазами и слышал своими ушами! Пока он тебя дурачил, эти шалавы, Фантина и Ланлера, украли моего барана у тебя из-под носа и у тебя на глазах.

Иоанна покачала головой:

— Внешность обманчива, отец. Вам показалось, что говорил Берюруа, но даже если слова и вылетали из его рта, на самом деле говорил святой Михаил. Я должна ехать в Вокулер к сеньору Бодрикуру и всё ему рассказать!

— И тебя арестуют как еретичку! — запричитал д'Арк. — Потому что, дочь моя, слышать небесные голоса — это не по-христиански!

Не переставая ворчать, он отвёл её домой, запер на замок и, прислонившись к двери, вытер пот со лба и вздохнул: