История Флоренции (Книги 5-8) - [9]

XIV

Все эти увертки и хитрости весьма и весьма не нравились флорентийцам, которые видели, что завоевание Лукки им не удастся, и, кроме того, они стали бояться за безопасность республики в случае, если бы герцог и граф объединились. Чтобы заставить венецианцев не отказываться от услуг графа, Козимо Медичи отправился в Венецию,[43] надеясь, что доверие лично к нему поможет убедить венецианцев. Он длительно обсуждал это дело в Сенате, показав, каково общее положение в Италии, каковы силы, находящиеся в распоряжении герцога, какая из сторон сильнее и вообще, и в военном отношении, и закончил утверждением, что герцог, если ему удастся договориться с графом, смог бы оттеснить венецианцев к самым их лагунам, а флорентийцам грозила бы потеря свободы. Венецианцы на это ответили, что они хорошо знают и свои силы, и силы других итальянских государств и считают себя при всех обстоятельствах вполне способными к обороне; что они не привыкли оплачивать солдат, служащих другим: граф находится с флорентийцами - пусть они с ним рассчитываются; что до того, чтобы мирно существовать в своих владениях, им гораздо нужнее принизить гордыню графа, чем платить ему; люди удержу не знают в своих честолюбивых стремлениях, и если графу сейчас заплатить, хотя никакой службы он не несет, он вскоре предъявит требования еще менее честные и более опасные, и поэтому они считают необходимым поскорее обуздать его наглость и не дать ей разыграться так, что с ней уже не справиться. Если же флорентийцы из страха или по какой другой причине хотят вести с ним дружбу, пусть они его и оплачивают. Козимо возвратился во Флоренцию, так ни о чем не договорившись.

Между тем флорентийцы прилагали все усилия к тому, чтобы граф не порвал с Лигой. Правда, он не слишком охотно отказывался от службы Лиге, но желание заключить обещанный брак все время вызывало у него колебания, так что малейшей случайности - а она, как мы увидим, произошла - достаточно было бы, чтобы он принял решение. Граф поручил охрану своих владений во Фурланской марке[44] одному из главных своих кондотьеров, но герцог так настоятельно перетягивал того к себе, что он отказался от графского жалованья и перешел на службу к герцогу. Получив известие об этом, граф стал внимать только голосу страха и заключил договор с герцогом, по которому, между прочим, обязывался не вмешиваться в дела Романьи и Тосканы. После этого Сфорца принялся уговаривать Флоренцию пойти на соглашение с Луккой и сумел так убедить флорентийцев в необходимости этого, что, не видя иного выхода, они в апреле месяце 1438 года заключили договор с Луккой. По этому договору Лукка сохраняла независимость, а к флорентийцам переходило Монте-Карло и несколько других крепостей. Однако флорентийцы, весьма мало удовлетворенные такими условиями, забросали всю Италию посланиями, полными горьких жалоб, в которых говорилось, что поскольку ни господь бог, ни люди не хотели, чтобы Лукка смогла попасть под владычество Флоренции, им, флорентийцам, пришлось заключить мир; редко бывает, чтобы кто-либо так оплакивал утрату своего добра, как оплакивали флорентийцы невозможность завладеть чужим.

XV

В то же самое время народ Флоренции, хоть и занятый столь важным делом, не забывал, однако, ни об интересах своих соседей, ни об украшении родного города. Как мы уже говорили, Никколо Фортебраччо умер после того, как женился на дочери графа Поппи,[45] который после смерти Никколо по существу владел Борго-Сан-Сеполькро и его крепостью; зять при жизни поручил ему там командование. Когда Никколо умер, граф Поппи заявил, что эта местность и крепость принадлежат ему, как приданое его дочери, и отказался вернуть папе, который требовал их, как незаконно отчужденное владение Церковного государства. Папа послал тогда патриарха[46] во главе своих войск, чтобы снова вступить в законное владение. Граф, видя, что этого нападения ему не отразить, предложил город флорентийцам, но те отказались. Так как папа вернулся тогда во Флоренцию,[47] республика взяла на себя посредничество между ним и графом, но стороны к соглашению не пришли, патриарх совершил нападение на Казентино, взял Прато-Веккьо и Ромену и, в свою очередь, предложил их Флоренции, которая опять же отказалась принять их, если папа не разрешит ей вернуть их затем графу. После весьма трудных переговоров папа дал согласие, но тоже при условии, что Флоренция убедит графа вернуть ему Борго-Сан-Сеполькро. Таким образом, папа сменил гнев на милость, и флорентийцы почли своим долгом просить его лично освятить в их городе собор, именуемый Санта Репарата.[48] Постройка его начата была много лет назад, и только сейчас он был закончен настолько, что в нем можно было совершать богослужение. Папа охотно выразил согласие и, дабы воссияли одновременно и великолепие города, и блеск нового храма, а также, чтобы почтить главу церкви, от Санта Мария Новелла, где проживал папа, до храма построили помост в четыре локтя шириной и два высотой, со всех сторон задрапировав его богатейшими тканями. По тому помосту и направился в новый храм папа со своим двором в сопровождении магистратов и особо отобранных для этого случая граждан. Все прочие граждане и простонародье рассыпались по улицам, собрались у окон домов и в церкви, чтобы видеть это величественное зрелище. Когда все церемонии, подобающие таким торжествам, закончились, папа, желая показать свою любовь к Флоренции, удостоил рыцарского звания Джульяне Даванцати, бывшего тогда гонфалоньером справедливости, гражданина, всегда неизменно пользовавшегося заслуженной доброй славой. Синьория, чтобы не отстать от папы в благосклонности к Джульяно, назначила его на год капитаном Пизы.