История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания - [415]

По словам Соловьева, «исторический процесс есть долгий и трудный переход от зверочеловечества к богочеловечеству»^т. И если цель мирового процесса есть откровение Царства Божия, или совершенного нравственного порядка, осуществляемого новым человечеством, духовно вырастающим из Богочеловека, то ясно, что этому универсальному явлению должно предшествовать индивидуальное явление самого Богочеловека. По своему содержанию и смыслу мировой процесс есть процесс богочеловецеский, а потому и богоматериальный, ибо духовное и телесное неразрывно в человеке. В ступенях этого процесса Соловьев выделяет ряд повышений бытия. Таких ступеней он насчитывает пять: царство неорганическое, царство растительное, царство животное, царство человеческое и царство Божие.

Все эти царства связаны между собой общим содержанием, которое преемственно передается от одного к другому. При этом каждое порле- дующее царство не упраздняет предыдущего, а сохраняет его в себе и пользуется им для высших целей. Рассматриваемый таким образом мировой процесс есть не только процесс развития и совершенствования, но и процесс «собирания вселенной». И если «высшая задача человека как такового (чистого человека)… состоит в том, чтобы собирать вселенную в идее», то задача «Царства Божия состоит в том, чтобы собирать вселенную в действительности»[1965]. Эта историческая точка зрения Соловьева) на человечество сопряжена с его мыслью о том, что Добро всеединое осуществляется не в сознании и жизни изолированной личности, а в соби- I рательной жизни человечества, во всемирной истории, которая завершает- и ся явлением совершенного царства Божия. Конечный результат развития мира — утверждение царства Божия как воплощения абсолютного добра. ^ Установление в мире совершенной гармонии и тесное соединение Бога с миром возможны лишь на основе взаимной любви Бога и существ.

Если, таким образом, Добро в истории может осуществляться не ина- ' че, как через коллективную жизнь человечества, то, значит, существует не только личная, но й собирательная нравственность. Этим фактически Соловьев утверждает, что весь нравственный прогресс, даже в сфере личной, совершается через сферу общественную. И этот прогресс в нравах Соловьев объясняет успехами общественной организации. «Для нас, — подчеркивает он, — всякая общественная организация интересна и желательна, лишь поскольку в ней воплощается нравственное начало — поскольку ею оправдывается добро»^ш. Начало совершенного добра, открывшееся в христианстве, требует, чтобы человеческое общество становилось организованной нравственностью, чтобы общественная организация действительно подчинялась безусловному нравственному началу. И раз установлена необходимость собирательной нравственности, то высшей ее нормой оказывается «принцип человеческого достоинства, ши безусловное значение каждого лица, в силу чего общество определяется как внутреннее, свободное согласие всех… как организованная нравственность».

Благодаря этой организованной нравственности достигается мировое единство, являющееся необходимым условием для достижения божественного добра. На пути к нему люди должны действовать не в одиночку, а совместно, составляя одно общество, построенное на принципах справедливости. Идеалом такого общества Соловьев считал свободную теократию.

Завершая реконструкцию философского миросозерцания величайшего русского мыслителя, следует подчеркнуть, что феномен Соловьева оказал сильное влияние на русскую философскую мысль. Русский «серебряный век» обязан именно ему. Без преувеличения можно сказать, что вся русская философия после Соловьева есть по сути не что иное, как дальнейшее развитие сформулированных им на различных этапах его творчества тех или иных философем. Под знаком его идей строили свои философские системы братья С. Н. и Е. Н. Трубецкие, Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, П. А. Флоренский и целая плеяда других русских мыслителей. Несмотря на некоторое их критическое отношение к идеям своего великого учителя, всё же центральный нерв соловьевской мысли — методологическая идея всеединства — они оставили неприкосновенным. Именно он образует стержень, на котором выстраиваются различные, весьма оригинальные философские конструкции мыслителей русского «серебряного века». Впрочем,

   166 Соловьев В. С. Оправдание добра. С. 425.

Там же. С. 347, 341. оригинальность и неповторимость — важнейшая черта русского способа философствования.

Среди самых оригинальных мыслителей «серебряного века» следует назвать С. Н. Трубецкого с его системой «конкретного идеализма»; С. Н. Булгакова с его системой «религиозного материализма» и софиологии; «русского Паскаля» П. А. Флоренского с его системой «конкретной метафизики», синтезирующей богословие, философию, науку и искусство, а также системой «антиномического моно-дуализма»; «русского Фрейда» В. В. Розанова с его «беспринципным» принципом философствования и мистерией («тайновидением») пола; предтечу современного западного экзистенциализма и персонализма Н. А. Бердяева с его философией экзистенциального персонализма; «русского Кьеркегора» Л. Шестова с его экзистенциальной