История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания - [382]
Таковы некоторые особенности психоанализа как науки. Сам факт того, что он не вписывается в рамки традиционной науки, не может служить основанием для того, чтобы его вообще «выносить за скобки» научной деятельности и тем, более считать его иррациональным занятием. В деятельности психоаналитика, как мы видели, нет ничего иррационального, мистического. Напротив, вся история психоаналитического движения свидетельствует о научном, рациональном характере деятельности психоаналитиков. Правда, в контексте психоанализа сами понятия «научность», «рациональность» приобретают новый смысл, который вполне укладывается в представления о современном культурно-историческом типе рациональности.
Идеалы и образы неклассического типа рациональности далеко выходят за рамки традиционного (классического) типа рациональности и предполагают целый комплекс непривычных для представителя классической науки критериев, таких, как: критикабельность, фаллибилизм, поссиби- лизм (всевозможность), толерантность, плюрализм, альтернативизм и др. В целом же можно сказать, что существо этого типа рациональности определяется выходом последней за узкие границы традиционного научного знания и включением в ее сферу всего того, что делает возможным бытие человека в современном мире. А это значит, что содержание современного культурно-исторического типа рациональности задается прагматичным характером нашей культуры и самой человеческой природы. Стало быть, разумными (рациональными) могут считаться любые формы знания и деятельности, которые удовлетворяют естественному желанию человека более или менее оптимально ориентироваться и «сносно» жить в нашем турбулентном мире. Иными словами, для данного типа рациональности важен лишь результат, а не способы и средства его достижения.
11.5.5.3. Философия культуры 3. Фрейда
Реконструкция и анализ классического психоанализа едва ли были бы полными, если не ответить на вопрос, который напрашивается самим собой с самого начала знакомства с учением Фрейда: если психоанализ является всего-навсего медицинским методом, направленным на лечение неврозов посредством психологической техники, то почему он воспринимается в современном сознании (как обыденном, так и научном) как одно из влиятельных течений философской мысли XX столетия, а его основатель — Зигмунд Фрейд — считается одним из величайших философов современности. Его S имя ставят в один ряд с такими мэтрами философии, как Фр. Ницше, М. Хайдеггер, К. Маркс, М. Вебер, К. Поппер и др.
Всё дело в том, что психоанализ в своей истории развивался в сле- н дующем направлении: от терапии неврозов и методики исследования бес- ! сознательных психических процессов к психологии и метапсихологиц как [общей теории человеческой психики, которая в дальнейшем послужила i фундаментом для применения психоаналитического учения в различных [областях человеческого знания: мифологии, этнографии, социальной пси- ! хологии, культурологии, религиоведении, социологии, эстетике, этике и т. д. j Справедливости ради, следует заметить, что философские интенции Фрейда | обнаруживаются уже в его ранних работах (например, в «Толковании оно- I видений») в ходе обсуждения им специальных проблем психиатрии и ме- \ дицинской психологии, в частности, проблемы сновидения. Но специально! к проблемам культуры, нравственности, искусства, мифологии, религии ' Фрейд обратился в своих поздних трудах, как: «Тотем и табу» (1912), I «Будущее одной иллюзии» (1927), «Недовольство культурой» (1930), «Чело- ! век Моисей и монотеистическая религия» (1939).
Первую попытку со стороны Фрейда применить точку зрения и результаты психоанализа к проблемам психологии народов, культуры, религии, в частности к психологии первобытной культуры и религии, находим в его работе «Тотем и табу». Основанием для такого исследования послужил параллелизм онтогенетического и филогенетического развития в душевной жизни: фантазии некоторых душевнобольных удивительным образом совпадали с мифологическими космогониями древних народов. Такое сходство Фрейд обнаруживает прежде всего в системе тотемизма, составляющей непременную фазу культуры всех народов, основу социальной организации и нравственных ограничений древнего человека. Большое количество обычаев и нравов в различных древних и современных обществах Фрейд понимает как остатки тотемической эпохи. Тотемизм рассматривается им как религиозная и социальная система. С религиозной стороны он выражается в отношениях почитания и заповедности между человеком и его тотемом, с социальной стороны — в обязательствах членов клана друг к другу и к другим племенам.
Пытаясь постичь сущность тотемизма, Фрейд обращается к вопросу о его происхождении. Заняв критическую позицию по отношению к существовавшим в его время теориям происхождения тотемизма: номиналистической, социологической, психологической в силу того, что в своих объяснениях тотемизма они пренебрегают связью с экзогамией, в лучшем случае последняя рассматриваетря как часть тотемистической системы, возникшая намного позже ciaMoro тотемизма, Фрейд обращается к
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.
В монографии раскрыты научные и философские основания ноосферного прорыва России в свое будущее в XXI веке. Позитивная футурология предполагает концепцию ноосферной стратегии развития России, которая позволит ей избежать экологической гибели и позиционировать ноосферную модель избавления человечества от исчезновения в XXI веке. Книга адресована широкому кругу интеллектуальных читателей, небезразличных к судьбам России, человеческого разума и человечества. Основная идейная линия произведения восходит к учению В.И.