История филологии - [3]

Специфику искусства Аристотель оттенял сопоставлением с историей. Историк показывает то, что было в действительности, а поэт — то, что мог- ло бы быть. Поэтому, как утверждал он, поэзия философичней, серьезнее истории, она говорит об общем, а история — о единичном. Поскольку на том этапе развития эстетической мысли специфику словесного искусства составляла именно стихотворная речь, она была важным признаком сло- весного искусства.

В трактате «Об искусстве поэзии», созданном между 336 и 332 годами до н. э., Аристотель предпринял систематизацию литературных произведе- ний по объекту изображения и по способу выражения. Как и Платон, Ари- стотель называет подражательными искусствами эпос, трагедию, комедию, дифирамб. При этом автор различает их по таким основаниям: в чем со- вершается подражание, чему подражают и как подражают (оно не всегда осуществляется одинаково). Подражание происходит в ритме, слове и гар- монии. Ритм и гармония использовались в музыкальном искусстве, к кото- рому Аристотель относил и хористику. Автор особо отмечает подражание у танцовщиков, так как они посредством выразительных ритмических движений воссоздают характеры душевного состояния и действия изобра- жаемых героев. Аристотель также выделяет те искусства, которые пользу- ются всеми средствами. К ним он относил дифирамбы, трагедии, комедии, но подчеркивал, что одни из них пользуются такими средствами одновре- менно, а другие нет. Очевидно, что Аристотель подробно рассматривал средства подражания, разграничивая цели их использования.

Далее мыслитель анализирует, как реализуется подражание. В одном случае автор, например, Гомер, рассказывает о событии как о чём-то от- дельном от себя, в другом — подражающий остаётся самим собою, не изме- няя своего лица, или же все изображаемые лица предстают как действую- щие и деятельные (драматическое творчество).

Аристотель «раскладывал» поэзию на разные отделы по личным осо- бенностям характера поэта: одни воспроизводят прекрасные деяния людей (таких поэтов он называет «серьёзными»), другие вместо гимнов сочиняют насмешливые песни («легкомысленные» поэты). Если первые прибегали к гекзаметру, то вторые использовали ямб, и этим метром люди осмеивали друг друга (он подчёркивал, что ямб из всех размеров больше всего близок к разговорной речи). Аристотель даёт разные основания для сравнения пи- сателей. Гомер и Софокл воспроизводят людей достойных, но Софокла можно сблизить и с Аристофаном, но уже по другому принципу: в отличие от эпоса Гомера, повествующего о подвигах людей, так как они оба пред- ставляют людей действующих, следовательно, они драматурги. Аристо-тель справедливо учитывал, что писатели имеют природное влечение к то- му или иному роду поэзии, прослеживал эволюцию искусств. В начале по- эзия, утверждал он, возникает путём импровизации. Дифирамбы предше- ствуют трагедии, а фаллические песни — комедии. Испытав много перемен, поэзия приобрела должную ей форму, но развитие продолжалось и далее. Так, например, Эсхил первым ввёл двух актёров вместо одного, уменьшил партию хора и на первое место поставил диалог; Софокл ввёл трёх актёров и декорации. Далее Аристотель останавливается на эстетических призна- ках литературных произведений. Он считает смешное частью безобразно- го, некоторой ошибкой, никому, однако, не причиняющей страданий, ни для кого не пагубной. И хотя комическая маска — лицо безобразное и ис- каженное, оно не выражает страданий, и это становится сущностью коме- дии.

Эпическая поэзия, по мнению Аристотеля, следовала трагедии и под- ражала серьезному. От трагедии она отличается тем, что представляет со- бой повествование, не ограниченное временем, а трагедия старается вме- стить свое действие в круг одного дня. Аристотель даёт определение тра- гедии: она есть подражание при помощи речи действию важному и закон- ченному, имеющему определенный объём. Трагедия, подчёркивает он, это подражание посредством действия, а не рассказа. Её цель — путём состра- дания и страха очистить зрителя от отрицательных эмоций. А так как под- ражание производится посредством действия (а не рассказа, как в эпосе), то в начале трагедии должно быть необходимое украшение — музыкальная композиция.

Так как самое важное в трагедии — состав происшествий, то она есть подражание не людям, но действию и жизни. Поэты выводят действующих лиц, ставя целью изобразить их характеры, но характеры как раз и прояв- ляются благодаря их действию. Аристотель считает, что цель трагедии — действие и фабула (под ней он понимал сочетание фактов), и она важнее всего. Трагедия не может существовать без действия, а без характеров — может. Самое важное, чем трагедия увлекает душу — перипетии и узнава- ния, то есть моменты фабулы. Начинающие поэты больше преуспевают в слове и изображении характеров, чем в сочетании действий, кроме того, поэту следует быть больше творцом фабулы, чем метров, то есть и мастер- ство стихосложения, по Аристотелю, уступает мастерству фабулы.

Хорошо составленные фабулы, по его мнению, «не должны начинать- ся откуда попало и где попало оканчиваться». Поэтому он уделяет внима- ние такой категории, как целостность: «Целое — есть то, что имеет начало, середину и конец». И далее поясняет: «Начало — это то, что само не следу- ет по необходимости за другим, за ним происходит нечто другое. Конец — то, после чего нет ничего другого. Середина — то, что и само следует за другим, и за ним другое». Для фабулы как целого, имеющего известный объём, этот объём должен быть достаточным, внутри него при непрерыв- ном следовании событий по вероятности или необходимости может про- изойти перемена. Например, от несчастья к счастью и наоборот. Целост-ность (единство) фабулы определяется не тем, что она вращается около одного героя. С одним героем может случиться множество событий, часть из которых не представляет единства. Действия одного лица могут быть многочисленны, и из них не составится одно действие. В фабуле части со- бытий должны быть составлены так, чтобы при перемене или изъятии ка- кой-либо части изменялось и приходило в движение целое. В фабуле не должно быть каких-либо обязательных элементов.