История эллинизма - [551]
Получив известие о приближении неприятеля к Тегее, Клеомен сделал еще отважный набег на Аргос, опустошил край и смело подошел к самым стенам города; потом двинулся через Флиунт на укрепленный замок Олигирт, выгнал оттуда неприятельский гарнизон, наконец, мимо Орхомена вернулся в Лаконию. Этими смелыми нападениями он, вероятно, имел в виду задержать подкрепления со стороны ахейцев; верно только то, что его смелый набег не имел важных последствий, оттого что был предпринят незадолго до вторжения македонян. Затем царь поспешил к лаконским проходам и поджидал там неприятеля. Оградив остальные проходы в Лаконию валом и рвом, засеками, достаточными гарнизонами, он свои главные силы, около 20000 человек, сосредоточил в теснинах Селласии.
Дороги из Тегеи и Фиреатиды в Спарту сходятся близ Энонта в том месте, где горы отступают несколько на западной стороне этого горного потока; тут на правом берегу Энонта раскинулась небольшая равнина в 1000 шагов шириною и немногим более длиною; по ее южной окраине протекает впадающий в Энонт ручей Горгил. Над этой небольшой долиной господствует на западе гора Эвас, скаты которой со стороны Горгила недоступны по крайней мере для лошадей, а на востоке - широкая крутая возвышенность на берегу Энонта, которая почти в получасовом протяжении вдоль по реке завершается Олимпом. На юге равнины возвышается в южном направлении хребет, на вершине которого, в получасовом расстоянии от Горгила, расположилась крепость Селласия. Между Эвасом и Олимпом, по правую сторону Энонта, пролегает по, небольшой долине и вброд через Горгил дорога в Спарту; эта дорога описывает широкую дугу по восточной стороне хребта Селласии; другая кратчайшая, но более трудная, дорога поднимается исподволь между тем же хребтом и Эвасом, достигает вершины и, перевалив через нее, спускается мимо высоких скал Селласии на западе к Эвроту. [109]
В этой позиции Клеомен решился ожидать нападения. Он велел периэкам и союзникам [110] под начальством своего брата Эвклида занять Эвас, сам же, составив со спартанцами и наемниками правое крыло, расположился на Олимпе. Обе позиции прикрывались валом и рвом. Внизу по равнине по обе стороны дороги разместил он всадников с легковооруженным отрядом наемников. Подступив, Антигон счел позицию чересчур крепкою и грозною, так что не отважился тотчас же атаковать спартанцев. Он расположился напротив неприятеля, прикрывшись Горгилом, несколько дней наблюдал за противником и ближе знакомился со своими собственными силами, состоявшими почти наполовину из союзных отрядов. Неприятель нигде не обнаруживал ни слабой стороны, ни небрежного отношения к службе. Антигон решился, наконец, на атаку. Он, конечно, не мог иметь в виду прорвать центр неприятельской линии, так как этот центр крайне сильно прикрывался с обеих гор; ему, напротив, надлежало взять с боем ту или другую из высот, и на такой конец одновременно угрожать всей неприятельской позиции. Он разместил на своем правом фланге, против Эпоса, перемежающимися кунами пельтастов и иллирийцев, потом акарнанцев и эпирцев, а позади этой атакующей массы 2000 ахейцев; против неприятельского центра он выставил всю конницу, сверх того 1000 ахейцев и столько же мегалопольцев; главное же войско, наконец, 15000 человек македонян, наемников, легковооруженные отряды сам царь повел на Олимп, обращенные к Энонту скаты которого представляли достаточный простор для атаки. [111]
В ночь накануне битвы уже иллирийцы на правом македонском фланге заняли Горгил и подошву Эваса. Им же и коннице велено было идти следующим утром в атаку по данному Антигоном сигналу, значит со стороны Олимпа. Как только подан был знак иллирийцам и всему правому флангу, то они стали взбираться на гору. Эвклид оставался на высоте; увидев, что атакующие далеко отошли от союзных резервов, легковооруженные воины в центре ударили им во фланг и в тыл; если бы занимавший Эвас отряд спустился сверху, то бой в этом месте был бы решен. Македонскому центру не был еще дан сигнал для нападения; однако, Филопемен догадался, что настал роковой миг; он побуждал военачальников двинуться вперед; когда же они отказались, то он на свой страх, во главе союзных всадников, ринулся на ослабленный сказанным движением влево центр спартанцев. Загоревшийся в этом месте бой принудил легковооруженных воинов вернуться с Эваса в покинутую ими позицию. Обеспеченные, таким образом, с тыла иллирийцы и пельтасты стали проникать далее. Эвклид поджидал их наверху, рассчитывая опрокинуть там нападающих и истребить их совершенно, тем более что по всему скату горы им нельзя было ожидать зашиты. Однако, достигши высот, иллирийцы стремительным натиском оттиснули самих спартанцев; покинув окопы, Эвклид утратил свою превосходную позицию, его самого все сильней и сильней теснили оттуда, наконец совсем опрокинули и погнали вниз по скатам: левый фланг спартанцев был уничтожен, сам Эвклид пал. В центре все еще кипел ожесточенный бой; Филопемен и союзные всадники бились там изо всех сил. На Олимпе до сих пор вступили в бой одни только легковооруженные отряды и наемники, около 5000 человек с той и другой стороны; на виду у обоих царей они бились с крайним напряжением. Клеомен увидел, что брат ею был сброшен с Эваса, что центр его с трудом сопротивляется, а неприятель того и гляди обойдет его позицию и атакует разом со всех сторон; потому он и решился, рискнув всем, атаковать врага. Он открыл свои окопы и выдвинул ряды тяжеловооруженных воинов, а легковооруженные отряды сигналами были отозваны из боя; скат Олимпа был теперь очищен и фаланги могли на нем вступить в бой. Их мощный натиск начался при громких боевых кликах с той и другой стороны. Македоняне то отступают перед бурним напором спартанцев, то сами напирают на неприятеля всею тяжестью своей двойной фаланги. Наконец, Антигон направляет решительный удар; вся масса его тяжеловооруженных воинов столпилась в одно сплошное каре, во фронте 300 человек, вперед торчат сариссы первых пяти рядов, а копья задних лежат на плечах передовых воинов; и эта масса всею тяжестью 10000 человек бурным натиском ударила по рядам неприятеля; он не выдержал удара, разметался врозь; битва была проиграна.
